Читать книгу Изюм жизни. Как полюбить мир, когда все рушится онлайн | страница 12
Илья балует нас: кришнаитская сладость в форме сердца весом больше килограмма уже ежедневное, а не праздничное событие.
– Надо торт детям? – спрашивает в очередной раз, провожая меня из цеха.
– Конечно, надо! Почему детям? Я и сама хочу! Да и маме с папой в радость!
– Лен, напоминай мне, пожалуйста. Для меня они давно уже не лакомство, поэтому я забываю их брать.
Позднее мы с Ильей так и не смогли определить: тот маленький торт, который я ела одна, был их производства или нет. Такие выпускали несколько производителей, выглядели они одинаково и продавались во всех магазинах.
С Ильей и его партнером Антоном Егоровым по очень крутой металлической лестнице мы поднимаемся в цех. Кондитеры в перепачканных шоколадом робах курят на площадке и, недовольные работой и жизнью, громко матерятся. Они на сдельной оплате труда. Чтобы увеличить зарплату, до изнеможения торопливо делают огромное количество небрежных тортов. «Чем больше, тем лучше», – думают они, производя неликвид.
– Эти изделия нужно переделать, – тихонько говорю я Илье, показывая на коробки в коридоре.
– Чем они тебе не нравятся? Торты как торты.
– Вы что, не видите, какие они кривые и косые? Торт покупают на событие, он должен глаз радовать – создавать праздник. Такие не продадутся.
Партия возвращается в цех, злые сотрудники с чувством вины и стыда стараются сделать продукт поаккуратней. Собственникам не нравится терять деньги – четвертая часть готовой продукции не продается и возвращается из магазинов, ее приходится выкидывать. Работы и ответственности очень много, а прибыль и зарплаты мизерные, и я осмеливаюсь предложить:
– Илья, я хочу работать с вами.
Илья долго и пристально смотрит на меня, а потом отрицательно вертит головой:
– Нет, Лен, любовь и работу путать нельзя!
Глава 7. Профнепригодность
Я почувствовала себя так, будто меня выгнали из родного дома. Внутри все кипит. Но возразить вслух я не решаюсь, боюсь перечить. «Нельзя – значит, нельзя», – успокаивала я себя, а в голове настойчиво крутился эпизод из юности, в котором все говорили: «Невозможно».