Читать книгу Лавка дурных снов (сборник) онлайн | страница 64
– Холм на Черч-стрит. Да, конечно.
– Точно! Норма Форестер открывает дверь и говорит тебе – еще прежде, чем ты успел открыть рот, – она говорит: «Сласти или напасти?» Потом смотрит на меня и спрашивает: «Выпивасти или напасти?» – Папа кряхтит, словно несмазанная дверь. Сандерсон не слышал этого звука уже больше года. Отец даже хлопает себя по бедру. – Выпивасти или напасти! Это было сильно! Ты же помнишь, да?
Сандерсон честно пытается вспомнить, но ничего не выходит. Он помнит только, как был доволен и счастлив, что папа пошел вместе с ним, пусть даже папин костюм Бэтмена – собранный на скорую руку – был совершенно убогим. Серая пижама, на груди черным маркером нарисован знак Бэтмена. Плащ, выкроенный из старой простыни. Многофункциональный пояс Бэтмена был представлен обычным кожаным ремнем, за который папа заткнул несколько стамесок и отверток – и даже разводной гаечный ключ, – все это он взял из ящика с инструментами в гараже. На голове – побитая молью лыжная маска, которую папа закатал до носа, чтобы был виден рот. Прежде чем выйти на улицу, папа встал перед зеркалом в прихожей, оттянул маску сверху и подоткнул, чтобы сделать два уха, но они не держались.
– Она предложила мне бутылку пива, – говорит отец.
Они проехали уже девять кварталов по Коммерс-уэй и приближались к перекрестку с Эйрлайн-роуд.
– И ты взял?
Отец в ударе. Сандерсону очень хотелось бы, чтобы так продолжалось всю дорогу до «Овощной фермы».
– Конечно, взял. – Отец надолго умолкает. При приближении к перекрестку Коммерс-уэй расширяется до трех полос. Левая полоса – для тех, кто сворачивает налево. Светофор прямо горит красным, но для левой полосы – зеленая стрелка. – Сиськи у этой девчонки были как две подушки. А как мы с ней любились! Лучше ее у меня не было никого!
Да, они делают тебе больно. Сандерсон знает это не только по собственному опыту, но и из разговоров с другими людьми – родственниками пациентов «Фермы». Обычно они не хотят задевать твои чувства, но задевают. Те воспоминания, что у них еще остаются, все перепутались – как ворованные кусочки пазлов, найденные Хосе в коробке из-под сигар под папиной кроватью, – и у обитателей «Фермы» нет внутреннего ограничителя, который подсказывал бы, что можно говорить, а чего нельзя. У Сандерсона никогда не было причин подозревать отца в том, что тот хоть раз изменил жене за все сорок с чем-то лет их совместной жизни, хотя, наверное, все взрослые дети не сомневаются в своих родителях, если их брак был спокойным и мирным.