Читать книгу Грехи наши тяжкие (сборник) онлайн | страница 43
Такое впечатление, что переход беллетристики от ремесленной фазы к промышленной почти завершён. Забавно: стоило дать свободу слова, исчезла свобода мысли. Никто не хочет шевелить мозгами бесплатно – кого ни спроси, либо работают на заказ, либо участвуют в проектах. Что такое проект? Берутся деньги, берётся тема, нанимаются литераторы – и творят, что велено. Ещё и гордятся, если в проплаченную белиберду иной раз удастся протащить контрабандой что-нибудь своё, заветное, личное.
Подумать только, когда-то потешались над Северной Кореей: дескать, книжки бригадами пишут! А у нас теперь не так разве? Нет, кое-какие различия, понятно, имеются. Там работают за идею, тут – за бабло. У них честно печатают на обложках: «Коллектив авторов номер такой-то» – у нас порой доходит до того, что на роль автора назначается супруга спонсора.
А куда прикажете податься тому, кто по старинке, прилаживая слово к слову, лепит нетленку?
А вот сюда, на пруд с удочкой.
Да-а… Что не удалось коммунизму, то удалось рынку.
Стержень поплавка дрогнул и покачнулся, но только потому, увы, что на него присела стрекоза. Должно быть, выбрала самый надёжный на пруду объект. Ось мира. Всё движется, она одна не шелохнётся.
Вот странно… У кого ж я это читал? У Ницше? Да, кажется, у Ницше. То, что раньше считалось жизненно необходимым занятием, становится со временем развлечением на досуге: охота, рыбалка… Даже продолжение рода.
А теперь, выходит, ещё и литература.
Противомоскитное зелье помаленьку выдыхалось, мошка наглела, стрекоза на поплавке чувствовала себя вполне безмятежно. Могла бы, между прочим, и комарьём заняться… Наконец нервы мои не выдержали – я плюнул, встал, вытряхнул червей в пруд и принялся сматывать удочку.
* * *– Хозяин…
Опять он. В тёмных глазах безработного мигранта мне почудилась укоризна, и, представив, каких ему чертей с моей подачи выписала разгневанная Ладушка, я почувствовал угрызение совести.
– Не согласилась?
Он вздохнул.
– Нет. Очень сердитая. А забор правда совсем худой.
– Как тебя звать-то? – спросил я.