Читать книгу В поисках желтого попугая онлайн | страница 56

Семён был долговязым еврейским парнем с грустными воловьими глазами. Красотой, в понимании русских девушек, он не блистал, но Цили, Ханы, Мирьям и Дины из еврейских семей их города, часто бывая в гостях в их квартире, по ночам делали свои подушки мокрыми от слёз, вздыхая о чудесном парне Семёне.

Сёмина мама отреагировала на решение Семёна ехать с друзьями в Петербург пространно:

– Опять ты, Сёмочка, тащишься за этой зеленоглазой кошкой?! И далась тебе эта хулиганка?! Будто нет в округе порядочных еврейских девушек, вон, хотя бы Дина Зильберман: папа – адвокат, дедушка – вообще прокурор! Жил бы, как за каменной стеной!

– Мама, при чём здесь Зильберманы? Ты думаешь, что я всю жизнь буду жить твоим умом? Ты заблуждаешься!

– Сёма, но при отсутствии таки своего ума, мог бы воспользоваться маминым…

– Мама!

– Да ладно, ладно… охота тебе погулять с этой тигрой, таки езжай, гуляй, шлемазл!

Семён очень любил Эрмитаж и Русский музей. Самым любимым его художником был Айвазовский. Все эти чудесные картины назывались маринами. Название картин напоминало об имени, которое вызывало у него душевный трепет, цвет моря на маринах иногда походил на цвет любимых глаз. Сёма поэтому и подтолкнул всю честную компанию к поездке в Питер.

Как многие еврейские юноши, Сёма был романтичен, задумчив и писал стихи. Он очень дружил с Ромкой – тот его понимал, в силу своей начитанности и тонкой душевной организации. Дружба эта одновременно объединялась и раскалывалась сильным чувством обоих к Марине. Привязанность их друг к другу склеивалась странным тягучим клеем.

Как-то в лагере школьного актива они остались вдвоём в тёмной ночной комнате, когда все ушли на дискотеку. Ромка закурил сигарету, подсвечивая то разгорающимся, то затухающим её светлячком Сёмино лицо. Они долго, уютно молчали. Неожиданно, Сёма тихо прочитал:

• – Взаимоисключая бесконечность,
• Свеча горит в объятьях немоты,
• Одна средь обступившей пустоты,
• Роняя воск в пронзительную вечность…

Опять наступила долгая тишина.

– Семёнчик, это так необыкновенно … чьё это?