Читать книгу Хроники Братства Путников. История в инкарнациях онлайн | страница 72
Сейчас танатотерапия претерпела множество изменений. Ее отголоски слышны в регрессивном гипнозе, парапсихологии и тренингах личностного роста. Особо любопытствующие имитируют обряды погребения, но, к сожалению, или к счастью, лишь немногие из тех, кто называет себя Учителями, могут провести эту процедуру правильно. Ведь дело не в том, где именно ты лежишь, а в том, куда ты при этом идешь. Не зная, куда идти, можно и не вернуться.
С другой стороны, каждый находит учителя по себе, и кому-то, чтобы что-то поменять в жизни, может и нужно разок не вернуться. Кому-то необходимо просто полежать в гробу, присыпанном землей, чтобы понять, что жизнь, как единица времени, конечна, и действовать нужно прямо сейчас, в настоящем. А кто-то ищет ответы, которые сможет дать только сам себе, но в другом времени и месте, при других обстоятельствах. В каком-то смысле танатотерапию можно было бы сравнить с некромантией, ведь и там и там, поднимается из небытия энергия умершего. За тем лишь исключением, что в первом случае эта энергия есть не что иное, как оставленные в прошлых жизнях части души самого человека, совершающего это путешествие. И, приняв их в себя, мы можем вспомнить многое.
Наставник был из тех Учителей, кто знал, куда отправляет своих подопечных. Он и сам бывал там не раз и возвращался обратно в этот мир. Хотя, варианты были…
У Гайвы вариантов не было. Подсыхавший гипс сковывал ее тело, лишая возможности двигаться и дышать полной грудью. Даже микродвижения пальцев и мимических мышц были полностью исключены. Темнота, в которой она оказалась, давила физически и постепенно остывала, погружая девушку в состояние анабиоза. Она не чувствовала боли задеревеневших конечностей, не воспринимала дискомфорт пронимавшего до костей холода. Дыхание стало настолько поверхностным, что тонкая дыхательная трубка, выходившая наружу, не издавала ни звука. И через час, когда отчаянная борьба между пониманием цели и инстинктом самосохранения была окончена, ее сознание было уже далеко.
Оставив Врата Лимба позади и отправив детей планеты Тейя на поиски богов из артефакта, Аксайя устремилась к тропам мертвых. Они соединяют между собой каждую жизнь в воплощении, как нити связывают бусины друг с другом. Перед ее взором появлялись и исчезали картины недавнего прошлого: испуганный взгляд насильника в подъезде и беспристрастный – ее Наставника, когда он пришел за ней впервые; рождение в пылу сражения и детство, проведенное в борьбе с инвалидностью. Следуя за этой нитью, уходившей в темноту, Аксайя увидела и то, как ее готовили к рождению. Меч, покоящийся в ножнах, отставлен в сторону. Одежда и легкие доспехи лежат у ее ног, только что снятые с нее ангелами, чтобы одеть ее в полупрозрачный саван. Аксайя наблюдала за происходившим и со стороны, и изнутри событий. Она приблизилась к тому моменту воспоминаний, когда властная рука незримого существа накладывает на каждого идущего в рождение так называемую «печать забвения». Время памяти, идущее вспять, обратило действие печати, озарив Аксайю яркой вспышкой света и красок воспоминаний о том, что было, и кем была она задолго до того, как родиться в этот раз. Ее со скоростью света пронесло по лабиринту разбросанных во времени инкарнаций. Она чувствовала, как сквозь нее пролетали каменные стены монастырских укреплений, возрождаясь из пепла и исчезая в руках каменотесов в оставшемся за спиной будущем. Аксайя увидела и прочувствовала, как за время неисчислимых перерождений ей довелось не раз побывать и в теле деревенской ведьмы и исполнять обязанности придворного колдуна, быть самим императором и служанкой в трактире, наемником на большой дороге и жертвой грабежа, инквизитором и ведьмой, принцессой и драконом. Другими словами, она была всем и каждым, чтобы суметь пройти все уроки и этапы обучения, чтобы иметь Право больше не рождаться. Прикасаясь к каждому из воспоминаний, она чувствовала, как к ней присоединяются, встраиваясь в структуры ее сущности, части ее души. Но в какой-то момент круговерть образов и воспоминаний оборвалась тишиной, пустотой беззвучного космоса в мерцании далеких звезд. В этом безмолвии, через некоторое время Аксайя стала различать чей-то едва узнаваемый голос, который сопровождался столь яркими образами, что его нельзя было игнорировать.