Читать книгу Памятное. Новые горизонты. Книга 1 онлайн | страница 35

К январю 1919 года Гомельщина была очищена от немецких оккупантов.

В исторической литературе Запада, относящейся к событиям того периода, делается попытка как-то затушевать кровавые преступления кайзеровской солдатни на советской территории. Факты опровергают эту «лакировку» поведения оккупантов. Если по масштабам преступлений они и уступают кому-то, то только гитлеровцам.

Уже тогда в мое сознание глубоко запала мысль, что войны между государствами – великое зло и что германец, напавший на нашу страну, – это враг. Зачем ему наша земля, зачем ему убивать русских? Мы, мальчишки, часто устраивали импровизированные игры, в которых одна часть из нас представляла собой захватчиков, а другая – русских. Наши «стратеги» так организовывали ход «боевых действий», что почти всегда побеждали русские.

Какой же мальчишка тех лет не любил играть в войну? Перед началом всегда происходила одна и та же процедура – участники расхватывали имена полководцев. Делалось это быстро, с криком, наперебой:

– Я – Суворов!

– Я – Потемкин!

– Я – Александр Невский!

– А я – Дмитрий Донской!

Имена тех, с кем сражались эти герои, мы не всегда знали. Но вот кто-то выкрикивал:

– Я – Кутузов!

Тут сразу же возникал вопрос:

– А кто же будет Наполеоном?

Быть Наполеоном не хотел никто. По рассказам взрослых и из книжек мы знали, что он – захватчик и сжег Москву. Имя Кутузова отвергали по простой причине:

– Наполеона нет. Кутузовым ты не будешь.

Чингисханом и ханом Батыем тоже никто не хотел быть. Я почему-то выкрикивал:

– Я – Румянцев!

Уж очень хотелось дать отпор туркам. Старался прокричать поскорее, чтобы никто не перекричал меня. Это имя не собирался уступать никому.

Спроси меня тогда, кто такой Румянцев, вряд ли сказал бы что-либо вразумительное. Знал только, что он полководец и воевал с турками.

И все же я изо всех сил, напрягаясь, чтобы услышали все-все вокруг, кричал:

– А я – Р-Р-Румянцев!

Мне нравился рыкающий перекат начала этого слова, да и вообще все его звучание. Оно напоминало о красоте поспевающих вишен, слив, казалось близким всему тому, что окружало наш дом, – садику, кленам с красноватыми листьями, багряному по осени лесу.