Читать книгу Шкурка бабочки онлайн | страница 24

Ксения проходит по коридору, шум голосов, Леонард Коэн из комнаты, дядя Коля идет навстречу, раскрывая объятия, и Ксения на мгновение сжимается от страха, потому что вдруг ясно видит, как ее правая рука входит ему в солнечное сплетение. Видение это столь явственно, что Ксения отступает на шаг, и вовремя, потому что в объятия дяде Коле уже падает Света, вышедшая из комнаты со стопкой тарелок в руках. Верхняя тарелка падает и разбивается, Ксения юркает в ванную и запирает за собой дверь.

От отвращения, отчаяния и возбуждения ее колотит. На веревке болтаются бельевые прищепки, она выбирает зеленую и красную, потом садится на край ванны, спустив трусы и юбку. Внизу живота перекатывается теплый ком, она задирает рубашку, расстегивает бюстгальтер, закусив губу, чтобы не крикнуть, прикрепляет прищепки на соски, сначала красную, потом зеленую, закрывает слезящиеся от боли глаза, правую руку на клитор, пальцы левой – во влагалище и начинает мастурбировать.

В эти минуты она может ни о чем не думать. Она забывает про маму и отца, забывает про редакцию «Вечера.ру», забывает про Сашу, забывает свое одиночество – и наконец боль и наслаждение догоняют друг друга, сливаясь.

Все еще в темноте опущенных век Ксения разжимает прищепки, освобожденные соски отзываются резкой вспышкой, последней волной по всему телу, во рту солоноватый вкус, кажется, она все-таки прокусила губу. Потом Ксения открывает глаза и смотрит на знакомый с детства расчерченный мелкими кафельными квадратиками пол ванной. Темная юбка, черные трусы, две прищепки, красная и зеленая, сегодняшний «Московский Комсомолец», раскрытый на странице происшествий, смазанная фотография, крупный заголовок: «Московский маньяк убивает снова».

Я хорошо помню, как это случилось в первый раз. Как я понял, что скоро убью.

Был вечер, я мастурбировал в душе. Струи воды стекали по коже, мой член казался мне огромным. Он разбух, словно вся кровь мира прилила к нему, в этот вечер, когда я впервые понял.

Мне всегда было трудно кончить быстро. Разве что когда я дрочил мальчишкой, по вечерам у себя в кровати, дождавшись, пока заснет младший брат. Я представлял себе римских патрициев, сотнями насилующих своих рабынь, или варваров, на вздыбленных конях врывающихся в Рим, бесчестить и убивать. Я думаю, не я один представлял себе такое: нагота была доступна только в виде античных статуй, секс был табуирован и казалось невозможным, что женщины могут заниматься им добровольно. Потому я представлял себе индейцев, в пустыне Дальнего Запада стоящих вокруг фургона и срывающих одежду с несовершеннолетних дочерей седовласого патриарха с библейским именем. Вождь с благородным профилем Гойко Митича говорил своему заместителю – или как это называется у индейцев? – «я изнасилую младшую, а ты их мать. Потом мы поменяемся».