Читать книгу Привет из прошлого онлайн | страница 12

Мужчина и мальчишка благочестиво опустились на колени. Лицами на восток, как и полагается при молитве. Одного лишь они не учли: премудрая богиня не надоумила своих прихвостней не сажать свежеизловленную чернокнижницу лицом на запад, спиной к старому клёну. Осознав, что стоит на коленях перед порождением зла и скверны, мальчишка покраснел, как бурак, и смущенно потянул наставника за рукав. Тот, однако, не пожелал отвлекаться от благочестивого бормотания и лишь раздражённо дёрнул головой, мол, отвяжись. Вэл бурел всё больше, явно осознавая откровенно богохульный характер происходящего, но, не умея облечь свои противоречивые чувства в простые и понятные слова, молчал и лишь беспомощно таращил глаза. О молитве он уже думать просто не мог. Я милостиво кивнула головой и постаралась принять позу, в которой богомазы обычно изображают сидящую Луноликую на фресках и полотнах: спина прямая, ноги вместе, руки лежат на коленях, голова смиренно опущена, глаза смотрят вниз. Право слово, лишь всевозможных трогательных тварей – белочек там, зайчишек – тянущихся ко мне, как к богине, не хватало для завершения образа. А так даже одета я была вполне подобающе – в нечто мятое, невнятное, изорванное в пылу борьбы (вообще-то это была ночная рубашка, собственноручно мною некогда вышитая, а теперь имеющая такой вид, что ею побрезговал бы и храмовый попрошайка). Богиня-то наша тоже не придворными нарядами форсила, когда лик свой чудесный людям явить изволила, а в рубище ходила, босыми шагами землю мерила.

Я, кстати, тоже была босиком. Возмущение, охватившее мою бедную больную голову при виде голых ног, которые уже успели испещрить красными чешущимися точками комары и здоровенные лесные муравьи, было столь сильным, что я мгновенно забыла о показной кротости и ожгла по-прежнему косящегося на меня мальчишку бешеным взглядом. Был бы рот развязан – ещё и пару ласковых бы добавила. Впрочем, тряпка, пресекающая мою самодеятельность, была столь вонюча и гадка на вкус, что организм, и без того выносивший все выпавшие на это утро тяготы с редкостным для него стоицизмом, решился на активную акцию протеста. Меня затошнило, а поскольку рот был по-прежнему забит, вязкие желчные массы хлынули через нос. Дыхание перехватило; сделав несколько судорожных глотательных движений, я не сильно преуспела и, чувствуя, как безжалостная рука удушья стискивает дёргающиеся лёгкие, начала беспомощно заваливаться набок.