Читать книгу Нечего бояться онлайн | страница 2

Потрясающе!.. Пожалуй, это самая искренняя книга в писательской карьере Барнса – и самая забавная, несмотря на всю серьезность темы.

Восхитительная смесь личных воспоминаний, семейной истории, литературной критики и философских размышлений.

Это, говорит нам Барнс, не автобиография. Скорее это эссе в лучшем смысле слова – точное и умозрительное, метафизическое и глубоко личное, наполненное смыслами и голосами живых и мертвых, к чьим советам прислушивается автор, шажок за шажком приближаясь к пустоте.

Мастерски выписанный, дающий немало пищи для ума мемуар – ну да ничего другого от Барнса и не ждали.

Безмерно увлекательная книга – и провокативная в лучшем смысле этого слова.

Семейная хроника, мутирующая в развернутое размышление о страхе смерти и этом великом утешителе – религиозной вере.

Блестящая библия элегантного отчаяния… самый важный на свете самоучитель – который вы не можете себе позволить не прочесть.

Эту книгу можно уподобить глубокой подземной дрожи – она отдается у вас в голове и через недели после прочтения.

Здесь нет ни зауми, ни покровительственного похлопывания по плечу – остроумный меланхолик просто беседует с читателем о наиболее всеобщем из человеческих страхов.

Современная изящная британская словесность последних лет двадцати – это, конечно, во многом именно Джулиан Барнс.

В своем поколении писателей Барнс однозначно самый изящный стилист и самый непредсказуемый мастер всех мыслимых литературных форм.

Посвящается П.

Я не верю в Бога, но мне Его не хватает. Так я говорю, когда мне задают этот вопрос. Я спросил своего брата, преподававшего философию в Оксфорде, Женеве и Сорбонне, что он думает насчет подобного заявления, не раскрывая, что оно принадлежит мне. Тот ответил одним словом: «Жеманство».

Начать надо с бабушки по маме, Нелл Луизы Сколток, урожденной Машен. Она была учительницей в Шропшире, пока не вышла за моего дедушку, Берта Сколтока. Не Бертрама, не Альберта, просто Берта: так его крестили, так звали, так кремировали. Он был директором школы, особо расположенным ко всему механическому: владелец мотоцикла с коляской, затем «ланчестера», позже, уже на пенсии, водитель довольно помпезного спортивного родстера «триумф» со скамьей на троих спереди и двумя сиденьями сзади, когда верх опускался. Ко времени нашего знакомства бабушка с дедушкой переехали на юг страны, чтобы жить рядом со своим единственным ребенком. Бабушка записалась в Женский институт[1]; солила и закручивала консервы, ощипывала и жарила куриц и гусей, которых разводил дедушка. Она была миниатюрной, с виду мягкой и податливой, с распухшими к старости суставами; ей было не снять обручальное кольцо без мыла. Ее гардероб изобиловал домашними кардиганами, дедушка предпочитал более мужественную жгутовую вязку. Они регулярно ходили на педикюр и принадлежали к поколению, в котором по совету стоматологов вырывали все зубы сразу. Тогда придерживались такого ритуала: от зубовных скрежетов и шатаний к полной фарфоризации в один присест, с последующими оползнями и клацаньем во рту, публичными конфузами и пенистым стаканом на тумбочке.