Читать книгу Обращенный к небу. Книга 2 онлайн | страница 3

Десять лет он рубился то с язычниками, то с мусульманами всех мастей и толков, и потому назвал себя Мусайлимой – именем вероотступника, назначив себе этим испытание и наказание одновременно. За эти годы он укрепил не только собственный дух, научившись не обижаться попусту и быть терпеливым, но и стал искусным воином, умеющим держать страх на коротком поводу.

Однажды он встретил эллинского священника по имени Зосима, и тот предложил ему быть его личным стражем, на что Мусайлима и согласился, полагая, что настала пора его изогнутому сарацинскому мечу служить вере Христовой.

7

– А

– Слушай-ка, а я-то ведь и вовсе язычник… А ты моим другом назвался. А?

Мусайлима повернул лицо к Илье и улыбнулся:

– Это раньше меня учили относиться к язычникам как к псам. Но я повидал всяких язычников, и теперь думаю по-другому. Пусть живут как знают, может, и им откроется свет истины. Но мечом я их ни крестить, ни обрезывать не стану…

Он тоже толкнул Илью локтем, и оба рассмеялись. Они сидели у шатра Зосимы, который отдыхал после неспокойной ночи, и видели, как к ним спешит один из воинов охраны князя. Подойдя, он сказал Илье:

– Ты ведь Муромец? Тогда ступай к князю.

Илья переглянулся с Мусайлимой, поднялся и пошёл к шатру князя.

Владимир сидел с хмурым лицом за столиком, на котором были навалены какие-то бумаги.

– Звал, князь? – поклонился Илья. Владимир поднял на него красные глаза и встал со стула:

– Признаться, не ты ко мне идти должен был, а я к тебе. Спасибо, Илья. Я обязан тебе жизнью. Чего попросишь в награду? Ты заслужил это право.

Илья поклонился и ответил:

– Негоже мне за это награду требовать. Моя награда – твоё здоровье, князь.

– Но и отпускать тебя с пустыми руками я не могу – ты и меня пойми, – устало улыбнувшись, развёл руками князь. Илья немного подумал и сказал:

– Что ж, коли так, то попрошу. Конь у меня есть, меч тоже, а вот доспех будет в самый раз. И князю почёт, и воину сподручней воевать.

Владимир удивился, однако вида не показал. Он ждал, что парень станет проситься в дружину, и всё думал, как ему отказать – чтоб парень не обиделся, а он эвон как… Князь даже осерчал на него: экий гордец! Дружиной брезгует! Ещё немного, и Владимир, верно, топнул бы ногой с досады, но одумался и только сказал: