Читать книгу Созданы друг для друга онлайн | страница 37
Это вообще балдеж, который Динка обожала, – бабульки ее обязательно чинно так попивали кофе и делились впечатлениями о только что проведенном культурном мероприятии, вовлекая в обсуждение и внучку, лопавшую мороженое, которое она запивала соленым томатным соком – самое любимое лакомство, от одного вида которого у несчастных бабулек скулы сводило, но они стойко интеллигентно держались.
Господи – красота-то какая!
А дома частенько собирались друзья и знакомые бабушки-дедушки Нагорных, в число которых входили люди знаменитые и известные, и всегда было весело, шумно, интересно и ужасно вкусно. Бабушка Лида садилась за фортепиано, а дедушка Боря подыгрывал ей на своей прекрасной виолончели. И под этот великолепный аккомпанемент пели и танцевали гости, и снова пели, выпивали, смеялись, шутили и снова танцевали…
Ах, как же здорово они тогда жили! Как же здорово!
Почему, ну почему все самое хорошее и все самое замечательное в жизни так стремительно, так несправедливо быстро заканчивается, а плохое, тяжелое задерживается надолго.
Развалился Союз, и пришли разрушительные девяностые, ударившие и по их семье, и по всем гражданам этой страны, правда, с разной интенсивностью, ведь, как известно, кому война, кому мать родна.
Им вот выпала «война».
Константин Павлович – гениальный, совершенно уникальный врач общей и экстренной хирургии, служивший в НИИ Склифосовского, как-то очень быстро и почти сразу, еще с девяностого года, вдруг стал получать такие жалкие копейки вместе со всеми медиками страны, что прокормить семью на них не было смысла даже и пытаться. А мама Тоня, к тому моменту уже возглавившая интернат, билась на той работе беспросветно, с утра до ночи, стучась в разные инстанции и обивая пороги государственных учреждений, пытаясь сохранить интернат, учеников и уникальный преподавательский состав, изворачиваясь чудесами какими-то, чтобы выбить хоть малую зарплату и финансирование.
Дед Павел умер в девяносто третьем, уж после очередного переворота и расстрела Белого дома, когда Динке исполнилось одиннадцать, в возрасте восьмидесяти пяти лет. И умер очень мирно – заснул, сидя в кресле и читая очередную «разоблачительную» газетную статью, поливающую все его прошлое помоями, и так и не проснулся.