Читать книгу Второй шанс адмирала Бахирева онлайн | страница 6
«Мучительно ли было? – спрашивал я Бахирева. – Как вы перенесли операцию?»
«Плевал все время доктору в рожу!»
Косоротов оказался на высоте, вылечил Бахирева. Обыкновенно Косоротушка молчаливо сидел в кают-компании с рюмкой марсалы перед собой. Бывало, к нему тщетно взывал какой-нибудь мичман: «Доктор! Доктор!»
В ответ – молчание.
Опять: «Доктор! Доктор! Я болен».
Косоротушка подымает приветственным жестом рюмку с марсалой: «Твое здоровье, мичман» – и опять погружается в раздумье. Пациентов своих и их недуги он знал хорошо.
Впоследствии единственное, чем страдал Бахирев, – похмелье. Мне случалось слышать на «Петропавловске», которым я командовал, как мой адмирал взывал по утрам к своему верному, несмотря ни на какие «революции», вестовому: «Качалов! Качалов! Подыхаю! Подыхаю!»
«Обойдется, ваше превосходительство, не впервой!»
И действительно, на следующий день, бывало, Михаил Коронатович, веселый и бодрый, еще до подъема флага заглядывал ко мне в каюту со словами: «Бокал вина, капитан».
Михаил Коронатович был умным, простым и добрым человеком. Михаил Петрович Лазарев говорил о Нахимове: «Чист сердцем и любит море». Так же можно было охарактеризовать и Бахирева. Многие считали его весьма незаурядным человеком.
Завзятый холостяк, однако веселые морские дамы, по возможности с большими шляпками, веселили его сердце, правда, чувствуя бесполезность, не атаковали с матримониальными мотивами. Он с многими поддерживал дружеские отношения, любил эпатировать публику, например громко рассказывая где-нибудь в театре во время антракта, как от него сбежала жена с драгунским корнетом. Будучи командиром «Рюрика», он поселился не в каюте, полагавшейся ему по штату, а в одной из офицерских, поскольку ему нравилась жизнь кают-компании. На вопрос «Почему так?» отвечал: «Да отсюда, видите ли, голоса из кают-компании слышатся». Как командир, по уставу не мог столоваться в кают-компании, но столовался не со штабом, а у себя, хотя и скучал в одиночестве, радовался, когда я, командир «Цесаревича», приезжал к нему на «Рюрик», и зачастую посылал за мной катер, приглашая обедать.