Читать книгу Жилаю щастя. Афтор (сборник) онлайн | страница 40
Это твердо знает каждый.
Разговор с моим десятилетним племянником Борей:
– Сегодня такой трудный урок был по математике… Хорошо, что я успел с доски все списать. Мне все время Рахель мешала. Заслоняла.
– Надо было попросить ее…
– Я и попросил. Крикнул: «Рахель, да отойди наконец, мешаешь!!» И все переписал.
– Рахель – это девочка из твоего класса?
Боря (удивлен моей тупостью):
– Да нет, это учительница математики!
Известный израильский писатель говорит с грустной усмешкой:
– Мой отец звал моего деда «Аба-мори» (отец, учитель мой)… Я звал своего отца просто – «аба»… Мой сын зовет меня – Габриэль… А его сын, вероятно, будет подзывать его вот так, – и писатель прищелкнул пальцами – жест, каким подзывают на Востоке слугу.
Израильтяне очень любят своих детей. До неприличия. Во вред всяческому благоразумию. Причем, по моим наблюдениям, отцы более нежны к детям, чем матери, и больше времени посвящают чадам. И более щедры на проявления чувств – не стесняются прилюдно сюсюкать, обнимать, тискать своего ребенка. Придешь в любую контору – будь то бюро по продаже компьютеров или министерство образования, – на стене за спиной чиновника (цы), как в российской деревне, прикноплены многочисленные фотографии возлюбленных отпрысков в разных ракурсах, возрастах и на разных средствах передвижения – от трехколесного велосипеда до родительской «хонды».
Самое распространенное обращение к ребенку – «мами», что можно перевести как «мамуля», «мамуся». Повторяю – не ребенок обращается так к матери, а мать (или отец) к ребенку. А поскольку даже в секулярной среднестатистической израильской семье детей, как правило, трое-четверо, обращение это с годами так въедается в речь, что порой заменяет собой «господина» и «госпожу». Например, на днях в банке чиновник, разъясняющий мне разницу между двумя сберегательными программами, говорил раздраженно:
– Я тебе в третий раз объясняю, мами, на этом ты много не выиграешь.
Чиновник был моим ровесником.
Однажды на рынке я слышала, как пожилая женщина сказала торговцу, заломившему за бананы слишком дорогую цену: