Читать книгу Новая Зона. Синдром Зоны онлайн | страница 22

Хип спустилась ко мне уже к вечеру, мягко обняла за плечи, уткнулась лицом в шею.

– Не отвечает?

Я молча кивнул, обнял девушку в ответ, и мы, взявшись за руки, в вечерней тишине медленно побрели к дому. От того, что так быстро уехал Айболит и упорно молчал далекий друг, настроение несколько испортилось. Дом встретил мягкими огоньками автоматических светильников, цепью разбежавшихся вдоль дорожек, зашумел прохладный душ в кабинке, Хип согрела постель. И вроде хорошо все, но сон долго не приходил, и я просто лежал, слушая дыхание рядом с собой, далекие, печальные крики неясыти в зарослях терна и ритмичный скрип одинокого коростеля.

Пенка пришла ночью, во сне.

Я видел ярко, в мельчайших подробностях грязную, трещиноватую кору старой ракиты, серую путанку прошлогодней травы с пролезшими сквозь нее молодыми листками, стену сгнившего коровника с лохмотьями шифера на стропилах, остов колодезного сруба. Пенка в темном, ветхом плаще стояла у стены, опершись на нее сгибом боевой правой руки, а ладонью левой, совсем девичьей, тонкой, закрывая лицо.

«Помоги…»

Это не было словом. Яркий, невыразимый образ вспышкой мелькнул в сознании, и то, пораженное необычным, диким ощущением, начало путано искать соответствие в своем внутреннем «словаре», хотя смысл был уже ясен.

«Помоги…»

И короткой острой болью в висках отдалась мысль Пенки, и в секундном этом импульсе, словно веер, вдруг раскрылись страх, одиночество и тоска.

«Где ты, друг? Помоги…»

«Пенка, я здесь. Что случилось?» – и понимаю, что это сон, но какой яркий, странный, какой подробный. Даже холодок позднего мая ощущается, болотная сырость из низин, запах мокрого торфа и тумана.

– Север. Где болота. За большой рекой. Приходи. Одна не смогу. Теряю себя совсем. Он зовет. Зовет сильно. Важно. Очень важно. Приходи. Тяжело говорить. Я сплю. Ты спишь. Проснусь, забуду, уйдет разум, уйдет память, придет зверь…

Пенка убрала руку, и я увидел взгляд огромного, черного, словно бездна, глаза, тонкое лицо, маленькие губы, которые с большим трудом выговаривали слова рубленым, но при этом звонким, чистым девичьим голосом. Живым голосом. Длинная правая рука разогнулась, блеснули тусклым янтарем боевые зубцы на ребре крепкой узкой ладони, Пенка махнула ею, словно указывая путь.