Читать книгу Ревность онлайн | страница 8
Роза замолчала, когда Павел ущипнул ее за бок.
– Мне жаль, что я доставляю вам столько неудобств, – сказал Наумов старший. – Потерпите. Теперь уж скоро… Недолго мне мучится.
– Отец, я уверяю тебя, что нет причин…
– Оставь вранье моему доктору. Я же знаю, я чувствую… Читай, сынок, дальше. Впрочем, подожди. У меня икроножные мышцы сводит. Потри их.
– Но есть же ассистент врача. Он знает, то есть может…
– У него пальцы деревянные, – сказал отец. – У тебя лучше получится.
Павел взял край одеяла, приподнял его. По комнате поплыл запах кожного бальзама, которым смазывали стопы. Павел приподнял одну ногу, дряблую и худую, подложил под пятку круглый жесткий валик с кисточками по бокам. Начал тереть икроножную мышцу левой ноги сверху вниз и снизу вверх. Кожа на безволосых ногах была тонкой и блестящей как пергамент, под ней хорошо видны изгибы голубых вен, прощупывались волокна мышц, похожие на тонкие слабые веревки. Павел быстро вспотел, остановился, снял пиджак, и снова принялся за дело.
– Что с тобой, Павел? – старик поморщился. – Ты делаешь мне больно. Пусть она попробует.
Роза нерешительно поднялась, взяла с тумбочки тюбик крема, выдавила его руки и растерла ладони. И, низко наклонившись над кроватью, взялась за дело. Короткое платье сзади высоко задралось, обнажив плотные бедра, а глубокий вырез открыл взгляду старика аппетитные белые груди, не стесненные нижним бельем.
– Так хорошо? – спросила Роза, перехватив взгляд Наумова.
– Очень хорошо, – пропел старик. – Только помедленнее. Не торопись. За нами никто не гонится. Ведь правда?
– Конечно. Нам спешить некуда.
– Это тебе неприятно? Ну, тереть мои ноги?
– Нет, почему же… Как раз наоборот, приятно. Даже очень. Они такие гладенькие, мягкие. Я могу и бедра помассировать. Я умею… Ну, не то, чтобы я профессиональная массажистка. Но я стараюсь.
– Хорошо, старайся, – кивнул старик. На его лице блуждала счастливая идиотическая улыбка. – Старайся, бог тебе воздаст…
Павел, ерзая на стуле, поглядывал на жену, на ее ляжки и зад, обтянутый платьем, и наливался злостью. Видимо, в душе он не ободрял то чрезмерное усердие, тот нездоровый энтузиазм с каким Роза растирает ноги отца.