Читать книгу Два голоса, или поминовение онлайн | страница 4
- ...Светятся красные окошки. Колёса машин,
- приводные ремни,
- турбины напряглись в какой-то роковой спешке.
- Молоты в кузницах грохочут по раскалённому
- железу.
- Сыплются искры, вылетают на улицы, тонут в дыму,
- плывут над
- жалкими, грязными закоулками, падают на деревянные
- бараки,
- подыхают где-то в смердящих сточных канавах...
- Бьют молоты. Слышно дыхание труда.
- Голые фабричные трубы караулят, словно леса из
- виселиц,
- клубами дыма глумятся над грязью и нищетой.
- Сыплются искры, вылетают на улицы...
- Вот целый сноп вырвался из-под молота, опалил
- меха,
- продрался сквозь клубы пара и – свободный —
- взлетел высоко в воздух...
- Каждая искра стремится улететь как можно дальше,
- она то ниже, то выше, разгорается и бледнеет:
- всё дальше, всё шире их круг,
- они затмили тусклый свет газовых фонарей,
- бросая грозный отблеск на окна красных каменных
- зданий.
- Вспыхнули ещё раз и одна за другой погасли...
- ...И снова бьют молоты, дико рычат катушки, мелькают
- приводные ремни, неистовствуют, безумствуют
- колёса —
- всё быстрей, всё страшней...
- Стонет железо, сопротивляется, угрожает, шипит,
- краснеет,
- как кровь, и разливается – бледное, обессилевшее...
- Взбесились зубастые машины!!.
- У ног их ползает человек... – невольник...
- И вот, словно в знак торжества над убожеством его,
- из высоких труб поднимается надменный столб
- черного дыма.
- Дым клубится на месте, потом медленно расплывается
- во все стороны, расползаясь над плоскими крышами
- прямоугольников из красного кирпича, где навеки
- замкнута
- жизнь рабов. Заглядывает сквозь мутные стёкла
- в низкие каморки, втискивается в щели дверей,
- проникает через выбитые окна в тёмные потроха
- бараков,
- гнездится в грязных дворах, заглядывает в глаза детей,
- копошащихся в сточных канавах, вгрызается им
- в грудь,
- душит, отравляет, убивает...
- Иногда с полей долетает ветер, но ему не под силу
- унести
- этот дым из блеклых, затуманенных глаз ребёнка.
- .................................................................
- День и ночь грохочут машины.
- Сыплются искры, вылетают на улицы...
- Вот одна искра выпала из снопа: не гаснет,
- не бледнеет,
- падает всё ниже, плывёт над широкой, тёмной
- улицей —
- прямо, далеко...
- На улице никого.
- Тишина...
- Искра плывёт и не гаснет.
- За ней тянется полоса красного света, расслаивается
- на тонкие
- кровавые нити, нависает над окнами, светится.
- Всё светлее везде... Красный отблеск...
- Взорвалась красная искра, полыхнуло пламя во всех
- закоулках.
- Зарумянившиеся стёкла хитро поблескивают зрачками.
- На улице пусто...
- Всё тихо...
- ...................................................................
- Почему умолкли молоты в кузницах, замерли катушки
- на прядильных машинах? Почему бессильно обвисли
- приводные
- ремни, а маховики остановили своё вечное движение...
- Заснули фабрики, зажмурив багровые зенки как
- дикие звери.
- Уже не валит дым из высоких труб, погас жар под
- котлами,
- а красные искры всё летят и летят...
- Удивлённо и угрожающе заскрежетали напоследок
- зубчатые
- колёса машины, когда последний раб выбежал
- на улицу...
- Летят красные искры...
- .....................................................................
- Они идут!
- Они выбрались из тёмных, смрадных нор,
- захлопнули стальные ворота фабрик, забыли о грязных,
- затуманенных слезами нищеты окошках своих
- подвалов...
- быстрым шагом вышли на красные улицы.
- Они идут!
- Грохочет каменная мостовая.
- Они залили все площади, улицы, переулки – их всё
- больше,
- всё шире они разливаются по предместьям,
- их уже не остановят стены из красного кирпича.
- Клокочет, растёт толпа, колышется масса голов,
- и слышен гневный гул, словно скрежещут, спадая,
- оковы,
- из каждой груди рвётся долго сдерживаемое проклятье.
- Темно – только красные нити летящих откуда-то
- искр
- мерцают, блуждая низко над головами...
- Люди вырвались из когтей чудовища,
- сбежали из своих убогих клетушек и уже не вернутся
- назад!
- Они войдут в эти светлые, стеклянные улицы,
- вломятся в сверкающие кафе, высадят ворота дворцов,
- вытащат из них несправедливость, задушат, бросят
- в грязь,
- и миллионы ног растопчут её!..
- ......................................................................
- Они идут!
- Плечи напряжены, кулаки сжаты, глаза, еще недавно
- блеклые,
- сияют нестерпимым блеском.
- Окна богатых каменных особняков глядят на них
- с ненавистью,
- но и с тревогой... Оттуда, из окон второго этажа,
- на них с отчаянием и яростью взирает
- несправедливость.
- Там везде роскошные ковры и зеркала, блещет паркет
- белых салонов, но почему-то смердит потом
- и нищетой...
- А они идут.
- Мерно, спокойно, волной расплавленного железа
- заливают широкие площади и бульвары...
- Красные нити искр уже не вьются над ними —
- искры во главе толпы, они слились в одно кровавое
- знамя
- и радостно трепещут в воздухе!
- Люди идут!
- В такт мерной поступи, поначалу несмело,
- пробуждается песня,
- дрожит в приоткрытых губах, дрожит
- вместе с широкой волной голов, крепнет, грозно
- сгущается.
- Это уже не гневный ропот,
- а тревожный гул, подобный дыханию тысяч людей.
- Эта песня – уже не стон, а гром!..
- ...И вот, яростная, как раскат грома, она взревела
- могучим хором отмщения, взвыла эхом всей их
- собачьей жизни —
- зазвучала гордо, отчаянно, непреклонно...
- За наш пот, за голод и боль!..
- За наши дни без солнца!..
- За наши дни без хлеба!..
- За нашу жизнь без счастья!..
- Расплата за кровь!
- Кровью – за кровь!!!
- .............................................................
- Лес вытянутых рук со сжатыми кулаками.
- Сквозь него прорываются слова песни, красные,
- словно кровь.
- Слова, сильные, как буря, страшные, несущие
- возмездие...
- Они ударяют в ворота дворцов, выбивают двери,
- замораживают всё внутри, снова мчатся на улицу,
- крушат зеркальные витрины, врываются в храмы,
- гасят поминальные свечи, окружают алтари,
- ищут бога под гордыми куполами...
- И вскоре выбегают оттуда, ибо нет бога ни под
- куполами,
- ни над ними, нигде...
- Ха-ха-ха! Мир движется по кругу —
- крутится колесом людская беда и сама пред собою
- падает ниц!
- Ха-ха-ха!
- Захохотали красные слова песни, захохотала толпа...
- – Тебе мы будем поклоняться, Жизнь, тебе, Счастье!
- Долой страдания!
- Долой крест!!
- ....................................................................
- На огромной площади воздвигли огромный трон.
- И втащили наверх труп, и водрузили ему на голову
- корону.
- – Царствуй, мёртвая нищета!
- Царствуй, издохший голод!!
- Ха-ха-ха!
- Умер старый мир, умерла несправедливость, умер
- старый бог...
- Да здравствует жизнь!!!
- ....................................................................
- Красное знамя трепещет звуком радостных слов
- песни...
- Бледнеет последняя ночь.
- Восходящее солнце смотрит в лицо трупу в короне...
- Со страхом и любопытством
- в зеркале присматриваюсь к себе:
- это я —
- двадцатичетырехлетний,
- уставший, никому не нужный человек!
- Ничего особенного с виду:
- то же лицо у меня,
- что ношу каждый день, хоть ты тресни:
- нос с горбинкой, серый овал лица,
- и всё же стоит там кто-то,
- будто знакомый,
- который не так уж мне интересен.
- Ночь.
- Ночью нужно спать,
- как спят все на свете люди,
- Пусть снов не будет
- и ничего плохого с тобой не будет.
- Главное – вовремя встать.
- Именно перед этой ночью я умер.
- Но мой труп,
- зловонный и синий,
- безмозглый,
- напился,
- хлебнув ободранным в последнем крике горлом
- паршивого вина:
- брызг застойной сгустившейся крови.
- Эй вы, путники, те, которые
- видели льды Гренландии
- и ощутили затылком
- солнце Австралии, —
- я покажу вам солнце
- в блеске стали —
- свистящей пули
- из пулеметного горла.
- Ох ты, сердце
- маленькое, трепещущее,
- ох вы, глаза
- застывшие, ослепшие…
- О, если б я был большим детским богом,
- я бы весь мир на бегу догнал,
- бил его и пинал,
- лысый череп с размаху мозжил,
- пронзал полюса ударом жестоким.
- Дымные, смрадные окна Европы бить,
- плющить гнилые мозги, как танк,
- Триумфальную арку на части нещадно рассечь,
- костями своими бесстыдно играть «ва-банк»,
- сердцем – ракетой красной – душный воздух
- пронзить,
- смирительную рубашку Правды сорвать
- с обезумевших плеч.
- «Мечта отрубленной головы» —
- (эту фразу, конечно, знаете вы) —
- слушайте!
- В моей отрубленной голове
- разноцветный гуляет ветер,
- играет музыка
- низвергающегося космоса —
- и никогда не заходит солнце мое,
- чудесное, как цветы
- лотоса,
- чистое, как слеза,
- яркое до слепоты.
- Приду один
- и встану
- там,
- перед веков эшафотом.
- Если хотите, я брошу вам
- в морды пригоршни слов,
- как блестящих злотых.
- Если хотите,
- я обнажу свой крик, как открытую миру рану,
- и мысли мои табуном, как безумные кони,
- пусть мчат стремглав через мост
- от погони.
- Я ракета,
- летящая с чёрных звёзд.
- Закрылся день – заплеванная корчма,
- ночь в мир помои выплеснула из кухонь.
- Целуйте, пьяницы, в косой фасад дома,
- кидайтесь фонарям на шею, как потаскухам!
- Взглядом сфинкса сверлили зрачки синема и кантин,
- по бульвару шатались химеры в шляпках с ярким
- кантом,
- из скрижалей Моисеевых понаделали карты вин,
- и всякая извозчичья кляча выглядела Росинантом.
- Я выехал из города последним поездом.
- Резко голос ее «на помощь!»
- звал.
- Толпа выла,
- ревела,
- била в гонги.
- В горящем доме
- матчиша
- бал.
- Смутные призраки.
- В крови пожар.
- Порыв.
- Гигантский радиоаппарат
- изрыгал искорки,
- газ пылал,
- давил пар.
- У меня был билет до белого океана,
- но поезд встал на пустой станции,
- и вновь видел я ночь, нагую и пьяную
- от вина хищных акаций.
- Но я знал, покуда стоп-кран не пресек колес разгон,
- что будет радости буря и теплый дождь заплещет.
- Из стеклянного спального солнце выпрыгнуло
- на перрон
- и пылкое сердце зажало в жгучие клещи.
- Слушай.
- Не надо слов.
- Нет ни завтра еще, ни вчера уже нету.
- Гляди: из флаконов бумажных цветов
- вырастает цветистая нива.
- Знаешь? От больной пропойцы-ночи
- я сбежал, как из сумасшедшего дома.
- Тут светят солнца в огарках на стойке буфета.
- Прямо – как в этих словах намолчанных,
- сладко – в мелодиях многоголосого гомона.
- Есть печали, как первые грёзы младенца,
- бестелесные, тонкие – сесть и заплакать:
- мёртвой осени тени плывут через сердце
- и глядятся в окно, запотевшее в слякоть.
- Выплывают они с календарной страницы,
- из надгробной плиты и металла виньеток,
- из газет и ложатся на тусклые лица
- в толчее городской. Есть печаль без ответа
- отправлений почтовых и ртов, сжатых болью.
- Есть печальная жалость мазурок Шопена,
- что таится под грузом упрямых бемолей.
- Есть предчувствия и огорчения пена
- человека, который от тени на зданье
- ожидая чего-то, в пустое пространство
- тихо вместо «прощай» говорит «до свиданья»
- долгой невозвратимости и постоянству.
- А другие, безумные злые печали,
- сквозь бессонную ночь по мостам, переулкам
- и бульварам преследуют эхом в канале
- неспокойную лодку, мотор её гулкий
- с аритмией сердечной, и ветер о камень
- треплет крылья под арками, прячет враждебность,
- есть печаль, как разрезанная мотыльками
- чернота бесконечных болезненных дебрей.
- Пьяный мозг слепые виденья наполнили:
- рухнул неба свод, разодран, как черная шаль,
- ветер размашистый мял и косые секли его молнии,
- мир же по кругу бездумно двигался вдаль.
- Дерзко подступим к веков обугленным плахам,
- будем старые луны о звезды дробить на куски;
- горсти слов, словно золото, будем бросать с размахом —
- и ракетами взмоют сердца из груди взапуски!
- Песни в космос будут излиты солнца
- радиоаппаратом
- и воспарим мы в скрипе трансмиссий, колес и спиц.
- С нами электросила и пар, её адоратор,
- аэропланы попадают, как метеоры, ниц.
- На пьяных кораблях мы отправимся плавать весело,
- вгрызаясь в континенты рьяно, как червь в бревно;
- с крестов на черной Голгофе снимем всех,
- кого там повесили
- небу крикнем «На землю!», кровь обратим в вино.
Карманьола «Хиены»