Читать книгу Женщина на корабле онлайн | страница 45
До самых похорон она так и не плакала – не могла. И на похоронах смотрела сухими шелушащимися глазами на маму, потом на землю, падающую на гроб и на светлый крест с табличкой «Шингареева Марина Васильевна». Так же молча и без слёз смотрела на соседок и маминых подружек – они были живы, относительно здоровы и могли жить дальше. А мамы больше не было.
Впервые она заплакала, разбирая мамины вещи. Они ещё хранили её запах, пахли любимой ландышевой отдушкой. Тётя Таня тихонько гремела на кухне посудой, расставляя её после поминок.
– Лера, ты, наверное, домой, на Север после девяти дней поедешь? Надо ведь тебе, работа.
Она стояла в дверном проёме, невысокая, русоволосая, тонкогубая, с удивительно голубыми глазами и очень похожая на отца. Лерка, светлоглазая, со светлыми волосами и полными губами, пошла в материну сибирскую родню, за что всегда удостаивалась отцовских шуток – чалдонское дитя.
– Ты поезжай, девочка, так скорее в себя придёшь. А я тут с Женей останусь, что мне там, в селе, одной. Мы тут вдвоём… А потом, если что, я обратно уеду. И ему спокойнее будет. Тебя там, наверное, ждут уже.
Лерка подошла к тётке и уткнулась ей в плечо. Вытерла о мягкую, пахнущую сдобой и чем-то неуловимо домашним, как пахло от мамы, кофту слёзы.
– Ладно, поеду. Я там и вправду нужна, я одно очень важное дело не закончила…
На поезд Лерку впервые в жизни провожал один отец. Он шёл за удаляющимся вагоном, убыстряя шаг. Лицо его было таким беззащитным и больным, что у Лерки сжалось сердце. На миг ей показалось, что они простились навсегда и больше никогда не увидятся. Но она отгоняла эту мысль. А когда перрон остался далеко позади, поезд набрал скорость, ещё долго стояла в тамбуре, глядя на красное, уходящее за горизонт солнце.
Глава седьмая
Апрель подходил к концу. В Москве стояла жара под тридцать. Весна превращалась в лето. Люди ещё неохотно расставались с плащами и куртками. Но уже плавился асфальт, а солнце светило и грело ярко и ровно. Зелень на деревьях была лёгкой и прозрачной, словно тонкое кружево. А в переходах метро продавали ландыши, такие нежные, робкие, с изящно вырезанными листьями. Когда-то в детстве рисовать их Лерка любила, пожалуй, это единственное, что ей удавалось изобразить на листе с помощью кисточек и гуаши. Ну, не дал Бог художественного таланта! Впрочем, дал другой. Журналистика – дело хоть и трудное, но интересное. Газета стала для неё домом, а редакция – семьёй. Ну что поделать, если и дом и семья ей заказаны. Ещё раз подтвердился этот невесёлый вывод, жизнь снова сыграла с ней злую шутку, поманив, обольстив лёгкой усмешкой счастья.