Читать книгу Легенда о героях Галактики. Спасти Императора. Космоопера нового тысячелетия онлайн | страница 30

Оберштайн и Хильду приближать не советовал – из-за той ссоры с Кирхайсом, которого пришлось потерять прежде, чем он погиб. Дело Кюммеля как будто подтвердило его правоту – но на деле скорее пошатнуло. Вместо злобной досады Райнхард ощутил некую солидарность с Хильдой за столом придурковатого барона – вот как, её тоже бросают и подставляют под удар, и тоже человек, которого она считала родным и сильно любила. Ему хотелось безжалостно и жестоко избить этого больного именно за то, что он так поступил с ней, измарав её перед всеми мужчинами в причастности к покушению, – и он был несравненно рад возможности ударить того разок. Он даже не обиделся, когда увидел, что Хильда не отреклась от такого родственника – это как раз было в её пользу в его глазах, но ощутил сильный укол ревности: в жизни женщины, которую он хотел, был ещё кто-то… Зато это было сторицей вознаграждено совсем с другой стороны – приятно было справиться самому с проблемой как раз перед капитаном «Брунгильды» и Кисслингом, после того, когда они оба справедливо сочли его заносчивым мальчишкой, из глупого упрямства не желавшего покинуть флагман, оказавшийся на грани уничтожения при Вермиллионе. Ах, эти необходимые условности, которым следовало постоянно придавать значение – он краем глаза следил за безутешными рыданиями Хильды над уже мёртвым бароном, и жалел, что не может сейчас просто подойти, обнять и успокоить её, ведь тогда и вовсе начнут сочинять про неё невесть что. И один понимал, как ей сейчас плохо – ещё и сознавать, что он, надо полагать, сердит на неё. Именно так и полагал Оберштайн – или делал вид успешно, что полагал – и Райнхард загрустил, увидев, что на этот раз его и вовсе некому понять. Хильда же повеление вернуться к работе приписала его «доброму сердцу» – что за глупые штампы, в самом деле, и возможные слова при их встрече сначала завязли в горле, а потом и вовсе кто-то помешал своим появлением. Чёртовы условности, кабы он мог сам позвонить и попросить её вернуться, возможно, ей было бы намного проще с пониманием того, что он видит в ней не просто слугу и помощницу. А так – ничего не поняла даже тогда, когда он просил её остаться рядом в ранге начальника штаба, что за несчастье, в самом деле… Ему казалось, что он говорит верно и грамотно будущему тестю, почему просит руки его дочери – для него было вполне себе разумеющимся, что раз он обнял женщину, значит любит её, разве нужно об этом ещё и вслух говорить? Почему же вокруг нет ничего, кроме холода, непонимания и злобы с завистью, чему тут завидовать – холодной пустоте и жару лихорадки? Однако вряд ли Оберштайн прав, подавая пример тотального одиночества – из-за страха потерять не стоит отказываться от обладания. И то ладно, что Райнхард понял это вообще – значит, ещё не всё потеряно.