Читать книгу Магеллан. Часть II. Егерь онлайн | страница 11
Не веря в реальность происходящего, я поплелся в хлев. Но меня остановила хозяйка.
– Куда это ты намылился, щенок? Нет тут у тебя ничего своего! Ты скотина, а скотине одежды не положено! Пусть так идет! – с вызовом выкрикнула она в лицо егерю.
Я замер. На лице у старого егеря заиграли желваки. Глаза по-звериному прищурились. Казалось, сейчас он обоих моих хозяев одним махом испепелит. Но, сделав один глубокий вдох, путник успокоился. Взглянув на меня, егерь промолвил:
– Пошли.
Вырвав из рук Курьмы бумагу со свежей кнесовой печатью, он решительно зашагал прочь от куреня, надевая на себя вторую голову. Остановился посреди заметенной снегом дороги и обернулся.
Я стоял как вкопанный, не решаясь двинуться. Кроме худых валенок на ногах да рваных порток на мне больше ничего не было надето. Я понимал, что в таком виде смогу пройти по лесу от силы с версту. Я смотрел на егеря умоляющим взглядом. Мне страсть как хотелось уйти с ним, но умом я понимал, что поход, который он мне предлагает, для меня означает верную смерть. Прав был хозяин. Сожрет меня старый егерь. Сожрет и не подавится.
– Ну… – поторопил он меня.
И я, очнувшись, бросился к нему, увязая в снегу, руками размазывая по лицу внезапно нахлынувшие слезы. Уж лучше такая смерть, быстрая и легкая, нежели под хозяйскими розгами.
Глава 3 – Первая ночь в Пустоши.
Вопреки словам хозяина, есть меня егерь не стал. Это сейчас я понимаю, насколько дикой была сама мысль о том, что Герман мог взять меня с собой в качестве пропитания. Но тогда мой детский разум, зашоренный и дремучий, рисовал ужасающие картины расправы старого егеря над слабым последышем. Масла в огонь добавляла сама натура Германа. Большой, сильный, грубоватый и малообщительный, поначалу он внушал мне неподдельный страх. Его доброе ко мне отношение я не принимал в расчет, не верил, что сотрапезник может быть добрым к скотине просто потому, что добр по натуре. Привычка ежеминутно ждать наказания от любого сотрапезника за любую провинность накрепко засела во мне и еще долго не отпускала.