Читать книгу Смех дракона (сборник) онлайн | страница 61
Перстень не хотел сниматься. Вульм сорвал его, до крови ободрав кожу, едва не вывихнув палец. И размахнулся из последних сил:
– Забирай! Подавись!
Он швырял золото в золото, перстни в перстни, цепи в цепи. Жалкие подачки из торбы – в груды сокровищ, сияющие и бесконечные. Когда торба опустела, Вульм стал хватать что попало, из-под ног, отовсюду – и бросать наугад, с бессильной яростью, как пращник мечет жалкие камни в боевого, укрытого броней слона.
– Не надо! Не хочу!
Он не надеялся на возмущение хозяина пещеры и был до икоты, до остановки сердца счастлив, когда золотые горы зашевелились. Смеющийся Дракон окружил неблагодарного нахала со всех сторон, взял в кольцо, оскалил клыки.
– Будь ты проклят!
Никто сейчас не смеялся в пещере, кроме Вульма. Он хохотал, чувствуя, как его хоронят под ливнем драгоценностей, ликовал, заваленный трепещущим металлом, выкрикивал оскорбления, чувствуя, как прерывается дыхание, а кости вот-вот раздробятся под невыносимой тяжестью. Но мечте Вульма не суждено было сбыться. В последний момент золото осыпалось с жертвы, растаяло ледышкой в кипятке; содрогаясь, отползло в глубины пещеры.
– Вульм! На помощь!
Все повторялось! Во сне? В бреду? Наяву? Он стоял на прежнем месте, плита уже провернулась под ногами Хродгара, и великан повис на краю бездонного колодца, не в силах выбраться.
– Скорее! Да что же ты?!
В глотке клокотала бессильная ярость. Опять – в который раз! – Вульм заставлял тело подчиниться своей воле, желая прийти на помощь северянину, и опять не мог совладать с собственной плотью. Напротив, в стене, чернело отверстие. Полшага отделяло Вульма от плиты-педали, приводящей ловушку в действие. Если он не в силах спасти Хродгара…
От дикого напряжения потемнело в глазах. Казалось, жилы сейчас лопнут, как перетянутые струны, мышцы разорвутся гнилыми канатами, а кости раскрошатся в труху. Кипящий мозг выплеснется из расколовшегося черепа, пятная сокровища… Медленно, очень медленно левая нога Вульма преодолела эти полшага, длинные, как бессмысленная жизнь, – и опустилась на плиту.