Читать книгу Бегемот под майонезом онлайн | страница 7
– Гениально! – воскликнула Ада Марковна.
– Спасибо Даниилу, это его проект, – подчеркнул Алексей, – и он же за строительством наблюдал. Триамотин не яд. Вообще-то человека можно лишить жизни с помощью любого лекарства. Вопрос в дозе и в состоянии здоровья жертвы. Но меня слабительным на кладбище отправить трудно.
– Вы хирург, – напомнила я.
– Именно так, – подтвердил доктор.
Димон понял, что я хотела сказать.
– Возможно, кто-то хотел оконфузить вас во время операции.
Глава третья
Буркин закинул ногу на ногу.
– Балерина, артист цирка могут получить во время выступления травму, но я знаю истории, когда люди продолжали работать и со сломанной ногой. Помню объяснения одного спортивного гимнаста. Он с серьезной травмой получил золотую медаль. Я спросил его: «Как вы смогли столь безупречно выступить? Испытывали сильную боль, выполнить такую сложную программу в вашем состоянии невозможно». Он ответил: «Без боли нет результата. Соревнования как наркоз, не ощущаешь ничего, кроме драйва». И почти те же слова я услышал от известной балерины: «Без боли нет результата. Сцена лечит. Не ощущаешь дискомфорта во время спектакля. Душа танцует. И ты отключаешься от всего». У меня похожие ощущения. Некоторые операции длятся десять, двенадцать часов. Меня как в электророзетку втыкают, усталости нет. Пить-есть не хочется. В туалет не тянет. На столе больной, я не вижу никого другого, хотя реагирую на тех, кто рядом, обращаюсь к операционной сестре. Но мы с Настей пятнадцать лет вместе, ей можно ничего не говорить, я только руку протяну, а нужный инструмент уже в ладони. Вот когда все закончу, тогда сразу и пить хочу, и в сортир бегом. А в процессе операции я не человек, а хирург. Это сложно объяснить.
– Гости к вам часто приезжают? – поинтересовался Никита.
– Нет. В доме мы никого не принимаем. Если хотим с кем-то встретиться, приглашаем в ресторан, – ответил врач, – хотя очень не любим трактиры. Подливать мне слабительное никому из домашних в голову не придет.
– Такое поведение свойственно тинейджерам лет двенадцати, – заметила Дюдюля, – им чья-то беготня в сортир кажется смешной.