—

– И в чем же? – заинтересовался новичок Костюня.

– В том, что каждому человеку соответствует его животное… Только вот животных мало подобрали…

– Почему же мало? Зато разноплановые… – попытался показать что он «в теме» Костюня.

– Фигня! – безапелляционно отмахнулся Владик, – вот, на Елизавету посмотри! Ну, чистой воды гусыня! Глаза вылупленные, волосы сальные, водоотталкивающие, а гогочет когда…

Костюня посмотрел на Елизавету и признал, что да, чистой воды гусыня.

– А вот, – не унимался Владик, – Ахмед! Ворон! И не из-за «клюва»! Ты только посмотри, как он смотрит… Его взгляд, умудренный вековыми знаниями горских прадедов, сканирует всех и каждого на предмет чего-то, чем можно поживиться! И что попадет в его когти, то уже никто больше никогда не увидит.

Костюня не удержался и посмотрел на Ахмеда. Высокий жилистый горец и правда буравил что-то своими цепкими глазами из-под тени широких «брежневских» бровей, что придавало его взгляду еще большее коварство. Проследив за его взглядом, Костюня наткнулся на декольте Дашеньки. Знатное декольте. Не меньше третьего размера над хрупкой талией, стянутой тонким декоративным пояском.

Видимо, Владик сделал то же самое, ибо смачно причмокнув, выдал:

– Да-а-а-ашенька… Но остерегайся, мой друг, она – богомолиха! Поддайся ее чарам, и пути назад не будет. Загипнотизированный ее формами и поведением, ты не очнешься даже тогда, когда в пылу страсти она оторвет тебе голову и начнет пожирать заживо.

Дашенька, почувствовав взгляд Костюни, лучезарно ему улыбнулась, явив миру и конкретно Костюне ряд ровных, белоснежных и острых (а в их остроте Костюня отныне не сомневался) зубов.

– Хорошо еще, Эвелины нет! – продолжал Владик, – настоящая львица… смотрел у Дроздова в программе? Красавица, подтянутая, грациозная, и в стойку встает, а как только лев к ней подойдет – сразу когтями по морде! А Илья у нас медведь-шатун. Как даст лапой так ты под стол и укатишься, и хорошо, если все кости целыми останутся!

– Зачем же лапой-то?! – в ужасе пролепетал Костюня.