Читать книгу Париж онлайн | страница 182

Он еще не сказал Эдит ни слова и обернулся, чтобы исправить это, но не успел, так как Люк ткнул его локтем в бок.

– Вон идет месье Эйфель, – прошептал мальчик.

Действительно, тот шагал всего в нескольких метрах от них. Тома сделал глубокий вдох и поспешил вдогонку.

– А, юный Гаскон. Надеюсь, вам нравится праздник.

Эйфель говорил дружелюбным тоном, но почти не замедлил шага, давая понять, что торопится. Тома нельзя было терять ни секунды.

– Месье, со мной пришел мой брат, а еще один известный юрист, с которым нам посчастливилось познакомиться. Он просил меня представить его вам. – Тома умоляюще посмотрел на Эйфеля. – Юриста зовут Ней. Я всего лишь рабочий, месье, и не знаю, как это сделать. – Он показал Эйфелю Нея.

Эйфелю хватило одного взгляда, чтобы понять: этот человек может оказаться полезным. Кроме того, своей главной задачей в тот день инженер считал общение с гостями. Положив ладонь на плечо Тома самым непринужденным образом, он подошел вместе с ним к Неям.

– Месье Ней, полагаю. Я Гюстав Эйфель, к вашим услугам.

– Месье Эйфель, позвольте представить вам мою дочь Ортанс.

Знаменитый инженер склонился перед девушкой.

– Месье Гаскон работал со мной еще с того времени, когда мы сооружали статую Свободы, – светским тоном произнес Эйфель. – Мы с ним старые друзья.

– А это мадемуазель Фермьер, – заговорил в ответ Ней, – чья тетя является моим самым верным помощником.

Эйфель поклонился и Эдит.

– Могу я спросить, не приходитесь ли вы родственниками великому маршалу Нею? – задал вопрос Эйфель.

– Это другая ветвь, но род один и тот же, – сказал стряпчий.

– Должно быть, вы гордитесь таким родственником, – предположил Эйфель.

– О да, месье. Его казнь стала пятном на чести Франции. Каждый год я прихожу на его могилу и возлагаю венок.

После падения великого Наполеона роялисты приговорили маршала Нея к смертной казни. Он смело встал перед расстрельной командой и заметил, что не понимает, почему командование французскими войсками в сражении против врагов Франции было признано преступлением. Большинство французов согласились с этим, и потому его со всеми почестями похоронили на кладбище Пер-Лашез.