Читать книгу Я родилась рабыней. Подлинная история рабыни, которая осмелилась чувствовать себя человеком онлайн | страница 5
Никаких тяжелых или неприятных работ не поручали. Хозяйка была столь добра, что я всегда была рада исполнить ее поручения и с гордостью трудилась столько, сколько позволял мой юный возраст. Я сидела рядом с нею часами, трудолюбиво занимаясь шитьем, с сердцем столь же свободным от забот, как и сердце любого свободнорожденного белого ребенка. Когда ей казалось, что я устала, она отсылала меня побегать и попрыгать; и я устремлялась собирать ягоды или цветы, дабы украсить ее комнату. То были счастливые дни – слишком, чтобы продлиться долго. У маленькой рабыни не бывает мыслей о завтрашнем дне; но тут пришла беда, которая, увы, рано или поздно поджидает каждое человеческое существо, рожденное быть движимым имуществом.
Когда мне было почти двенадцать лет, моя добрая хозяйка занедужила и скончалась. Видя, как блекли ее ланиты, как стекленели глаза, сколь искренно молилась я в душе, чтобы она жила! Я любила ее, ибо она была мне почти матерью. Молитвы остались без ответа. Она умерла, и ее похоронили на маленьком церковном кладбище, где я день за днем орошала ее могилу слезами.
Меня на неделю отослали к бабушке. Теперь я была достаточно взрослой, чтобы начать думать о будущем, и снова задавалась вопросом, что со мной сделают. Я была уверена, что никогда не найду хозяйки такой доброй, как прежняя. Она обещала моей умирающей матери, что дети ее ни в чем не будут знать нужды; и когда я это вспоминала и возрождала в памяти многие доказательства ее привязанности ко мне, не могла не питать надежды, что она освободила меня. Друзья были почти уверены, что меня ждет свобода. Они думали, будто хозяйка это сделала – в память о любви и верной службе матери. Но увы! Все мы знаем, что память о верной рабе слишком мало значит, чтобы спасти ее детей от аукционного помоста.
Несмотря на долгую и верную службу бабушки ее владельцам, ни один из ее детей не избежал аукционного помоста.
После недолгой задержки завещание хозяйки огласили, и мы узнали, что она завещала меня дочери своей сестры, пятилетней девочке. Так развеялись надежды. Хозяйка учила меня заповедям Слова Божьего: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя»[2]. «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними»[3]. Но я была ее рабыней, и, полагаю, ближнего она во мне не признавала. Многое я отдала бы, чтобы стереть из памяти эту великую несправедливость! В детстве я любила хозяйку; оглядываясь на счастливые дни, которые провела с нею, стараюсь думать об этом акте несправедливости с меньшей горечью. Она учила меня чтению и правописанию, за эту привилегию, которая так редко выпадает на долю рабов, я благословляю ее память.