Читать книгу Повести в Белых Халатах онлайн | страница 62
– Здравствуй, Солнце моё!
– Ты выглядишь уставшим, – заметила я. – Дежурство тяжёлое?
– Оперировали всю ночь, – подтвердил Захар мои догадки.
Малаков сел на стул и положил голову мне на колени. Волос у него было немного, но это его не портило, а, наоборот, придавало своеобразный шарм и подчёркивало мужественность. Перебирая мягкие как шёлк чёрные кудри на затылке, я спросила:
– Малаков, ты какой национальности?
– Русский по паспорту.
– Ну, по паспорту понятно, – усмехнулась я. – А кровей каких?
– Мать говорила, что кто-то в роду был из кавказцев, – ответил Захар, чуть подумав.
– Ну, тогда понятно, откуда эти смоляные завитки и глаза-вишни.
Я подняла его голову и чмокнула в высокий лоб.
– Давай перебираться в ординаторскую, скоро Татьяна придёт и застукает нас на месте преступления.
Он нехотя поднялся, снова обнял меня, уронив голову на плечо, притворно похрапел и прошептал мне в ухо:
– Кофе хочу.
Я взяла его руки и, поцеловав ладони, ответила:
– Всё, что пожелаете, доктор.
Я люблю целовать его руки – руки хирурга. Кто-то может сказать, что руки нужно целовать женщине. А я не согласна! Руки нужно целовать любимым, и особенно если это руки золотые! Я целовала каждую линию на его ладони, накрывая ею своё лицо, каждый палец, представляя, как много жизней эти руки спасли, не переставая трудиться, и сколько ещё спасут.
Поначалу Захар смущённо пытался отнять ладони от моего лица и шептал: «Ну что ты, Солнце», – но я не отпускала. А сейчас, принимая поцелуи, он весь превращался в нежность, пряча лицо в моих волосах, замирал, наслаждаясь моментом…
Спустившись в ординаторскую, я налила кофе и положила на тарелку приготовленный для него бутерброд. Дождавшись, когда он справится с завтраком, в нетерпении потребовала:
– Рассказывай!
Тут же дверь распахнулась, и шумный Антонов разрушил своим появлением неспешное течение утра.
– Чего рассказывай? – уточнил он. – Очередное происшествие с дежурства?
Улыбнувшись, Захар кивнул.
– Чего оперировал? – продолжал допрос Юра, как будто это была его идея вывести Малакова на историю.