Читать книгу Прервавшиеся начинания онлайн | страница 17

Через год мы снова забеременели. Я в то время была клиническим социальным работником в центре психического здоровья. Я не позволяла себе радоваться, потому что знала обратную сторону этого восторга слишком хорошо.

Это не имело значения – когда у меня случился выкидыш, мое сердце все еще было разбито, потому что я снова не стала матерью ребенка, личико которого я могла бы увидеть и к ручке которого я могла бы прикоснуться.

Чуть менее года спустя мы забеременели опять. И снова выкидыш. На этот раз утрата была слишком тяжела, чтобы ее вынести. Больше никаких детей, подумали мы. Больше никаких беременностей, мечтаний, надежд, которые останутся несбывшимися. Никакого больше физического ущерба, стресса, кровотечения.

Наше горе было молчаливым, а наш плач в то время был заглушен нашим собственным недопониманием и неспособностью нашей культуры оказаться перед лицом такой утраты. Потребовалось почти семь лет, чтобы я открыла глаза и чувства ко внешнему отрицанию нашей культурой горя и внутренней непроходящей боли от потери беременности.

Вскоре после нашей свадьбы в 1968 году мы с Джоном начали надеяться на рождение ребенка. Но эти надежды все не сбывались. Мы на ощупь пробирались через три года бесплодия, каждый месяц молясь, чтобы у меня не начались месячные и теряя частицу веры и доверия к своим телам каждый раз, когда они начинались. Наша юношеская уверенность и жизнерадостные ожидания утекали с каждой менструацией, означавшей, что беременность не наступила.

После года неудачных попыток зачать мы обратились за консультацией к гинекологу. Он подтвердил наши подозрения, что что-то не так, сказав, что, если пара не может зачать в течение года, она предположительно бесплодна, пока не будет доказано обратное. Он предложил начать обследоваться и попытаться выяснить, в чем заключается проблема. Я ушла из кабинета в тот день, чувствуя, будто меня заклеймили; никакое клеймо не могло бы сделать меня более заметной, чем я себя чувствовала. Я была уверена, что люди всё знали и моя неспособность зачать – сделать то, что ожидается от женщин, – была написана у меня на лбу. Джон позже признался мне в тех же чувствах – ощущении несоответствия, утраченной мужественности, унижения. Интересно то, что каждый из нас винил себя. Мне хотелось забиться в нору и спрятаться от мира.