Читать книгу Гранит науки и немного любви онлайн | страница 82

М-да, хорошее предупреждение!

Сразу взгрустнулось и с новой силой захотелось в Златорию.

Жестами дав Липнеру понять, целоваться больше с ним не стану, а вот в глаз дам, позвала Юлиану и отыскала туфли.

Ровно через пять минут мы выдвинулись и снова поплелись по обочине дороги.

Не прошло и часа, как судьба послала встречу с местным населением. Местность равнинная, ни деревца, ни кустика, ни камушка, спрятаться некуда, а бежать – глупо. В общем, нас нагнала одна из подвод, тех, которые нормальные. Большая, шестиколесная. Управляли повозкой двое мужчин. Одеты в рубашки, штаны, отличного от нашего покроя: светлые, с узкими кожаными поясами. На ногах – короткие сапоги на шнуровке. Занятно: в Златории шнуровка – девичья прерогатива.

Мы, не сговариваясь, старались не показывать интереса к облику незнакомцев, не тыкали пальцами. Вышло плохо, даже магистры сдались под напором любопытства.

Оморонцы, в свою очередь, разглядывали нас, а потом заговорили.

– Айканэ?

Приплыли: языка-то мы не знаем. Сейчас доложат кому надо, и все, погибли смертью храбрых. Только умирать не хочется.

Вот зачем вылезла, сама не знаю. Заулыбалась и брякнула: «Мы приезжие». А что? Мнимый хроникер «Академического вестника» балакать по-местному не обязан. Ляпнула еще пару фраз, игнорируя шипение старших, скрутила дулю за спиной ретивому Липнеру, собравшемуся оттащить в сторону, и смело шагнула к лошадям. Если уж за красоту взяли, буду отрабатывать свой хлеб.

Оморонцы переглянулись, зашептались. Потом один потянулся к котомке, напоминавшей суму почтальона, только из кожи, и вытащил блестящий кругляшок на ремешке. Оморонец закатал рукав и закрепил вещицу на запястье, как браслет. Ткнул пальцем в блестящую поверхность, и пространство вокруг нас на мгновенье заискрилось.

Не испугалась: опасности не почувствовала. Да и куда бы делась? Магия пришибет быстрее, чем за спину магистров спрячусь.

– Ка маат, – требовательно обратился ко мне оморонец.

– Чего? – невежливо вытаращилась я.

Неужели непонятно, что их язык – тарабарщина?