Читать книгу Будь моей ведьмой онлайн | страница 13

– Я должен найти ее тело!

– Коша, это бессмысленно. – Голос Кощея-старшего узнала сразу. – Она мертва, и точка! Хватит, Александр. Давай мы просто успокоимся, выпьем…

– Я НЕ ХОЧУ ПИТЬ! – Крик, от которого затряслись стекла. А следом почти стон: – Я должен найти ее тело… Меня убивает мысль, что кто-то будет ее касаться… Что ее может выбросить порталом на свалку… Что по ее телу будут ползать че… – Голос сорвался.

У меня внутри тоже что-то оборвалось, больно так стало, даже вдохнуть больно.

– Ей уже все равно, – резонно заметил Кощей.

– Мне не все равно! – снова сорвался на крик Стужев.

И я сорвалась, на это уже просто не хватило моих нервов! Я не знаю, чьих нервов хватило бы, но не моих! Мои сдали! Окончательно и полностью! Мои готовы были лезть на амбразуру, прыгать с гранатой под танк, вступать в конфликт с гопниками, сдавать сессию экстерном и бить морду темным, только бы не слышать отчаяния в голосе вечно издевательски-надменного Князя. Отчаяния, которое убивало меня вопреки всем словам старшей Яги, вопреки доводам разума, вопреки всему, что я не знала о себе. А я не знала, не могла знать, не догадывалась даже, что его боль будет рвать меня на части!

И, наплевав на собственную безопасность, просто заорала:

– Да живая я, Стужев! Живая, понял?!

В следующую секунду единственный звук, раздающийся в этом доме, был звуком моего тяжелого дыхания.

Но затишье длилось всего секунду!

Он появился в дверном проеме. Не знаю, с какой скоростью метнулся, но секунды даже не прошло, а Стужев, тяжело дыша и не отрывая от меня взгляда, застыл на входе. Волосы распущены, черная шелковая рубашка смята, в глазах дикое ревущее пламя ярости…

Такое нарастающее пламя нарастающей ярости!

И я как-то сразу вспомнила, что русские женщины – самые жалостливые женщины в мире на свою голову! Потому что сначала жалеем, а потом не в курсе, что с этим пожалетым делать!

Вот зря я ему это проорала, совсем зря, вот ругать же себя буду… потом. Сейчас почему-то не ругается, только страшно очень, и с губ срывается испуганный шепот: