Читать книгу Бульдог. В начале пути онлайн | страница 49
– Я понял, Петр Алексеевич.
– Вот и ладно. Сколько меня не будет, то мне пока неведомо, но, думаю, долго. Не поддавайся, Андрей Иванович. Гони от себя хворь и хандру. Коли отступишься, один я останусь. Ни Головкина, ни Голицыных мне к себе не перетянуть, малоопытен я в делах этих.
– Выдюжу, Петр Алексеевич, не сомневайся.
– Кстати, до меня слушок дошел, что у Катерины Долгоруковой до меня ухажер был. Какой-то иноземец. Поговаривают, она, пока меня не встретила, даже бежать с ним хотела. Ты, часом, ничего о том не слышал?
– Прости, Петр Алексеевич, но, признаться, я и понятия не имею, о чем идет речь.
Молодец немец-перец-колбаса. Если и в курсе про Катькины дела, а это, скорее всего, так и есть, то держится вполне пристойно. А если и впрямь ничего не ведает, то, никаких сомнений, он того иноземца найдет и по новой воспалит сердце влюбленного. Можно ли так с девушкой, которая за здравие твое денно и нощно молится? А почему бы и нет? Как еще отблагодарить за такое? Помолиться в ответ? А не лучше ли сделать счастливой в браке с любимым? Да, пожалуй, это будет правильно. По-божески.
– Ну не знаешь и не знаешь. Ты прости меня, Андрей Иванович, устал я что-то.
Устал? Да не сказать, что так уж и сильно. Болезнь отступила, здоровый сон, обильное питание, настойки эти, чтоб им вместе с медикусом… Все это вполне благотворно сказывалось на его самочувствии, а потому отдых побоку. Дел невпроворот. Бежать нужно из Москвы. Бежать как можно быстрее, пока опять не взяли в оборот.
– Василий, а где Иван? Что-то я его уж дня три как не дозовусь, – едва только денщик появился в спальне, поинтересовался Петр.
– Так известно где. Бражничает да куражится. Сказывают, опять к Никите Юрьевичу Трубецкому наведывался со товарищи. Пока ты плох был, Петр Алексеевич, так вроде попритих Иван-то, а как полегчало тебе, так снова за старое принялся.
В груди что-то екнуло. Что-то знакомое и радостное. Эх, сейчас бы покуражиться, заздравный кубок поднять, девку какую приласкать, выкурить трубку доброго табаку – на охоту. Вот именно так, все и сразу. Но радостное возбуждение как появилось, так и опало, блеск в глазах сменился задумчивостью.