Читать книгу Народные русские сказки онлайн | страница 1

Родное слово, русский дух

У моря видел дуб зеленый;

Под ним сидел, и кот ученый

Свои мне сказки говорил.

А.С. Пушкин, «Руслан и Людмила»

Часто задумываешься – несколько необязательно-отрешенно, но как о чем-то все же притягательном: почему это сказки мы возводим к какому-то лукоморью? Если оно край страны, то понятие это как-то всё более и более зыбко и условно, и нам всё больше доводится бывать на берегу пустынных волн. Если край света, то туда добру молодцу вообще путь как правило заказан, разве что в крайнем случае и разве что в силу его же оплошности. Но туда тянет и тянет, хотя бы мысленно – будь ты хоть и вправду дитя, хоть взрослый или старик. Ну, а уж извечный-то урок сказки добру молодцу – он-то уже ведь точно безусловен?

Златые игры первых лет, и первых лет уроки – ещё до Пушкина выразился мечтательно Жуковский. Эти уроки старших юным, эти уроки в стольких поколениях повторенного и проверенного здорового опыта – они каковы? Или ответа не нужно, а нужно только чутье и чувство?

Уроки; уроки; уроки. Это было бы по-гимназически назойливо – не говори о них Пушкин с Жуковским, не повторяй этого Гоголь, Толстой, Шолохов; и Гайдар с «Горячим камнем» и «Голубой чашкой», и Шукшин с его «Третьими петухами», и Рубцов или Юрий Кузнецов с его постоянными, и в чисто народном ключе, мифолегендами, бывальщинами и прямыми сказками. Нам велено думать, хотя бы думать душой; так послушаем и будем послушны.

* * *

В колыбельной песне, сказке, прибаутке, былине художественное слово является нам раньше всего, о нем и чуть ли не самая первая память. Есть и память, заключенная в нем самом, причем память самая долгая и самая всеобщая. Как всегда, хорошая память указует вперед, образует дорогу. Надо знать и дорогу, и направление. «Дорога-то есть, я стою на твердой полосе; да что толку?» Необычайно меткое это усмотрение Пушкина в «Капитанской дочке». Человек, который у него так говорил, вроде бы знал народ, был сам совершенно народен; Петруше он со значением рассказал и известную сказку о разнице между горячей живой кровью своих жертв и чьим-то питанием мертвечиной (орел и ворон). Однако вопрос об истинном направлении он лично оставил открытым, и для народа не меньше, чем для себя.