Читать книгу Ликбез по экономике: без иллюзий о работе общества и государства онлайн | страница 9
Книги Броделя нынче весьма популярны у рафинированной публики, потому что Бродель избрал очень неожиданный, но правильный взгляд на историю – с высоты птичьего полета. До Броделя история была как бы игрушечной, похожей на детский комикс – историки увлеченно рассматривали единичные события и двигали исторические фигурки, пытаясь реконструировать ход событий и мотивы персонажей. Разные короли, политики и завоеватели творили свои великие деяния, и именно это в первую очередь изучалось. Народ же был немым статистом, безымянной и неразличимой серой массой, навозом истории.
Бродель воспарил над исторической равниной, и с этой высоты царьки и корольки с их эскападами и войнушками стали мелкими, и их всплески и флуктуации растворились, их затопило нечто такое, чего раньше никто не замечал – экономика. Броуновская толкотня ежесекундных торговых операций, совершаемых из века в век, как оказалось, образовывала неразрывную материальную ткань истории, на которой великие люди были лишь блестками, а войнушки – рисунками на одеяле.
Экономика растворила историю. Она формировала историю и, по сути, была ею – вне зависимости от нарисованных поверх мелких событийных узоров. Неожиданно для самого себя, описывая большие куски истории («длинное время» или «время большой продолжительности»), Бродель был вынужден перейти на язык экономики, чтобы хоть что-то понимать, – словно физик, начавший описывать непривычный пласт бытия, вынужден переходить на иной математический аппарат, соответствующий этому уровню рассмотрения.
Правда, сам Бродель, будучи чистым историком, похоже, не до конца осознавал свое открытие-наблюдение, потому что писал, принижая сам себя: «Экономическая история мира – это история всего мира, но увиденная только из одного наблюдательного пункта, а именно с точки зрения экономики. Избрать эту точку зрения – значит с самого начала воспользоваться односторонней и опасной формой объяснения». Отчасти он был прав. Конечно же, история – это не только экономика, потому что в истории действуют и личности, являясь в переломные ее моменты своего рода флуктуациями в точках бифуркации и наворачивая вокруг себя грандиозные события, типа тех же Наполеоновских войн, так и названных в честь своего «автора». Но на больших кусках ход исторических событий, плывущих по экономической реке прогресса, сглаживает последствия этих флуктуаций.