Читать книгу Иметь или быть? онлайн | страница 14

Чтобы более выпукло проиллюстрировать различие между двумя формами существования, какими являются обладание и бытие, я приведу два близких по содержанию стихотворения. Они относятся к разным эпохам, но их цитировал покойный Д. Т. Судзуки в своих «Лекциях по дзен-буддизму». Одно из них хокку японского поэта ХVII века Басё (1644–1694), другое принадлежит перу английского поэта XIХ века Теннисона. Оба поэта описали сходные переживания – свою реакцию на цветок, увиденный во время прогулки. В стихотворении Теннисона говорится:

• Сквозь древность ты пророс, цветок,
• Я из руин тебя извлек
• И вот ты на моей ладони —
• Головка, корни, стебелек…
• О маленький цветок, когда б я мог
• Постичь твоей природы корни,
• Тебя к груди прижать навек,
• Тогда б я понял, что есть Бог
• И что есть человек[1].

Хокку Басё в переводе звучит так:

• Внимательно вглядись!
• Цветы пастушьей сумки
• Увидишь под плетнем![2]

Поразительно, насколько разное впечатление производит на Теннисона и Басё случайно увиденный цветок! Первое желание Теннисона – «овладеть» им. Он срывает его целиком, вместе с корнями. И хотя он завершает стихотворение глубокомысленными рассуждениями о том, что этот цветок может помочь ему проникнуть в суть природы Бога и человека, сам цветок обрекается на смерть, становится жертвой проявленного таким образом интереса к нему. Теннисона, каким он предстает в этом стихотворении, можно сравнить с типичным западным ученым, который в поисках истины расчленяет, то есть уничтожает живое существо.

Отношение Басё к цветку совершенно иное. У поэта не возникает желания сорвать цветок, он даже до него не дотрагивается. Он лишь «внимательно вглядывается», чтобы «увидеть» цветок. Вот как комментирует это трехстишие Судзуки: «Вероятно, Басё шел по проселочной дороге и увидел у плетня нечто малоприметное. Он подошел поближе, внимательно вгляделся и обнаружил, что это всего лишь дикое растение, довольно невзрачное и не привлекающее взгляда прохожего. Чувство, которым проникнуто описание этого незамысловатого сюжета, нельзя назвать особенно поэтическим, за исключением, может быть, последних двух слогов, которые по-японски читаются как “kana”. Эта частица часто прибавляется к существительным, прилагательным или наречиям и приносит ощущение восхищения или похвалы, печали или радости и при переводе в некоторых случаях может быть весьма приблизительно передана с помощью восклицательного знака. В данном хокку все трехстишие заканчивается восклицательным знаком».