Читать книгу Золото под ногами онлайн | страница 35
Был он единственным сыном дровосека Джереми Хопкинса и уже в пять лет махал топором, как заправский мастер, обрубая ветви с поваленных стволов, а в десять работал на равных с отцом, орудуя с ним в паре двуручной пилой. От непосильной монотонной работы его руки постоянно ныли, а ноги затекали до полной потери чувствительности, но Джереми Хопкинс регулярно напоминал сыну толстым кожаным ремнем, что зад чувствительности не теряет. И Джеймс приучил себя каждую свободную минуту давать отдых зудящим мышцам. Вот потому-то его руки во время ходьбы болтались, как неприкаянные, а ноги то заплетались, то разлетались, как он сам любил приговаривать.
Когда Джереми Хопкинс отправился к праотцам, Хопкинс-младший поклялся на его могиле, что никогда больше не возьмет в руки пилу по собственной воле, и отправился в Монтерей наниматься помощником шерифа.
С тех пор прошло почти десять лет. Последние три года Хопкинс исправно нес службу в Сакраменто: ловил жуликов, промышлявших воровством лошадей и скота, разрешал мелкие споры горожан, улаживал конфликты между индейцами и фермерами. Он был отличным бойцом, а если в его руках был любимый топор, то в рукопашной схватке становился совершенно непобедим. И сейчас, сидя в кресле и проклиная Саттера с его быками, он знал, что никогда не уйдет ни на какие прииски: Хопкинс любил свою работу. Ему нравилось выступать носителем справедливости в спорах между горожанами; нравилось ощущать себя представителем власти. Несмотря на сомнительную внешность, люди уважают, прислушиваются к его мнению даже в простых житейских вопросах, а уж если он выступает с высоты своей должности, то авторитет вовсе непререкаем.
И лишь один недостаток он не мог компенсировать никакими достоинствами: за десять лет беспорочной службы городской шериф Джеймс Хопкинс так и не научился стрелять.
Вынув топор из стены, он просунул его топорищем вниз в специальную петлю на ремне сбоку, где обычно носят кобуру, и направился к двери. Внезапно снаружи до него донесся стук копыт, храп загнанной лошади, и знакомый голос прогремел: