Читать книгу Немного волшебства онлайн | страница 99
Завидуют все, всем и всегда! Я – тебе, потому что ты жив, ты – мне, потому что я жил богато. Балерина из кордебалета подкладывает кнопки в пуанты приме-солистке. Графоман обвиняет успешного писателя в плагиате. Художники называют друг друга и малярами, и раскрашивателями фотографий, и бездарными рисовальщиками. Сосед втихую ночью спиливает плодовитую яблоню у соседа, мать завидует амурным успехам дочери, отец скрежещет зубами на сына, выигравшего в лотерею. Улыбнись, покивай дяде Гуку! Пусть думает, что мы осанну ему поем. Кретин!..
– Итак, зависть! – продолжал Харитон Романович. – Величайший двигатель жизни! Энергия, которая запускает мотор честолюбия! Рассмотрим зависть в двух аспектах. Первый – ты завидуешь, второй – тебе завидуют. Объект своей зависти ты должен либо получить во владение: украсть, купить, захватить силой, либо оболгать, либо уничтожить. Понятно? В противном случае ты лопух, раззява, холоп и неудачник. Не думаешь же ты, в самом деле, что горшки обжигают боги? Простые смертные. А боги! Ой-ой-ой! – кривлялся Харитон Романович. – Посмотрел бы ты на них! Чванливые актеришки погорелого театра! А туда же! Судьи, раздери их в печенку! Но это я отвлекся.
Второй аспект – твои завистники. Их будут тьмы и толпы. С ними следует поступать как с гремучими змеями – вырывать жало. Без ядовитого языка гадюка – безобидный ужик, веревка, тряпка, которая боится всего на свете, включая букашек, которыми питается.
Для закрепления материала Харитон Романович еще раз повторил про зависть – двигатель прогресса и ее неотделимость от самой главной человеческой любви.
– Более чем маму-папу, девочку-мальчика мы любим кого? Себя родимых. Перманентно! Эта любовь не умирает с годами, не тухнет и не приедается. Самоубийца на краю крыши считает себя пупом земли. Герой, закрывающий грудью амбразуру, слышит песни, которые слагает народ о его подвиге. Любви без ревности не бывает. Зависть – это ревность в самолюбви. Понял? Ты, темная душа, тоже себя любишь. Правда, без взаимности!
Харитон Романович рассмеялся, довольный каламбуром.