Читать книгу Виртуальные войны. Фейки онлайн | страница 6
Сталинские высотки росли ввысь, метро поражало своими подземельями. Как отмечают сегодня, вспоминая ключевые виртуальности того времени: «Если пользоваться стереотипными определениями газетных передовиц – в стране существовали «нерушимые границы», содержавшиеся исключительно «на замке»; «братские народы», число которых старательно сводилось к минимуму (как с помощью уловок в переписи, так и чисто физически), окружали «старшего брата» – «великий русский народ». В «сердце страны» располагался великий город – «порт пяти морей» и, наконец, в точке схода всех линий помещался Кремль с вечно бодрствующим Сталиным» ([8], см. также [9-13]).
Самая высшая точка СССР именовалась пик Сталина, потом она стала пиком Коммунизма, а после распада СССР уже в Таджикистане пиком Исмаила Самани, эмира из династии Саманидов. То есть изменить физическую реальность нельзя, зато ее можно бесконечное число раз переименовывать, чтобы удовлетворять требованиям новой виртуальности. Именно виртуальность приносит радость массовому сознанию.
Смены виртуальности можно увидеть не только по своим произведениям, но и по тем, которые переводятся в стране. Возьмем переводы американской литературы в СССР. Понятно, что любовь довоенного времени отражает «Десять дней, которые потрясли мир» Джона Рида. Потом героику подвига сменила героика труда. На смену Павке Корчагину пришли живые герои из жизни – Паша Ангелина и другие. Следующие два американских текста – это Джек Лондон, повествующий о сильных и бесстрашных людях. А потом появляется Хемингуэй, борода которого даже перекочевывала с портретов в жизнь. Это было время начального периода безгероики, стиляг, впитывания элементов чужой жизни.
Виртуальность усиливается средствами литературы, искусства, кино. В этом случае она обретает материальность, доступную для глаз. И это происходит во все эпохи. Вспомним, что строительство соборов подрывало экономику средневековья, но все равно происходило. Это было наглядной иллюстрацией мощности данной религиозной доктрины в эпоху отсутствия кино и телевидения.