Читать книгу Нас война соединила онлайн | страница 72

Алексей провел ладонью по лицу и отодвинул воротничок гимнастерки:

– Душно-то как…

Отдав честь, связист положил телеграмму на стол и направился к выходу, столкнувшись на пороге с вбежавшим Васютковым.

– Красные, – выдохнул Михаил.

Алексей обернулся и непонимающе посмотрел на Васюткова. В голове звучали слова мальчика из прошлого: «Знакомьтесь, это Фигаро, а это Серафима…»

– Объявить общее построение! – приказал он, немного придя в себя.

– Чем воевать, Алексей Константинович? Ни одного заряда, – кадык капитана скатился вниз.

«Признак испуга», – подумал Алексей.

– Пуля – дура, штык – молодец, – мрачно ответил подполковник и посчитал патроны в своем револьвере. Четыре. А в голове навязчиво крутилось: «И обязательно дороги, господин поручик, ведь только из-за отвратительного состояния дорог мобилизация армии заняла столько времени…»

– Думаешь, это неправда? – спросил Петр Алексея на пороге дома, ну, насчет императора.

– Это слишком ужасно, чтобы быть неправдой. Вполне в духе большевиков избавиться от всех Романовых. Даже отреченный Николай II для многих из нас оставался императором, а его сын – цесаревичем. Васютков! Миша, давай на церковь под колокол, на тебя вся надежда, убирай артиллеристов к чертовой матери, патронов мало, так что поэкономней там.

– Есть, – Васютков схватил снайперскую винтовку и выбежал наружу.

– Андреев! Найти предателя и привести живьем, понятно? Петр, давай бери отряд и на поля с левого фланга, Смородько справа зайдет. Да, и Петр… – Алексей положил руку на плечо друга, – аккуратней там, не геройствуй особо.

Петр отдал честь подполковнику и вскочил на коня.

– Сотня, за мной! – выкрикнул он солдатам.

Алексею подвели его вороного пританцовывающего от нетерпения коня. Горин легко вскочил в седло и направился к лесу, где шло наступление партизан.

Отряд белогвардейцев уже выстроился в две шеренги, сомкнув штыки. Алексей выхватил шашку из ножен и легкой трусцой пустил коня вдоль пехоты. Он хотел выкрикнуть солдатам удалое и устаревшее: «За Веру, Царя и Отечество!», – но передумал. Царь уже не авторитет и даже не символ, остались Вера и Отечество.