Читать книгу Букет прекрасных дам онлайн | страница 3

Моего папеньку спасла повариха, у которой недавно умер от крупа младенец. Когда возбужденные пролетарии ворвались на кухню, они увидели толстую бабу в цветастой юбке. На коленях у нее лежал младенец, сосущий необъятную грудь.

– Тише, ироды, – замахала бабища руками, – дите перебудите, закатится ща воплем, вам лялькать дам!

Солдаты на цыпочках ушли в комнаты и стали грабить барские покои. Примечательно, что никто из слуг не выдал Анну. Ни камердинер, ни лакеи, ни горничные. Впрочем, прислуга, жившая в имении много лет, глубоко переживала смерть хозяев. Вместе с кончиной Подушкиных лопнуло и благосостояние обслуживающих их людей. Никакой радости от свершившейся революции они не испытывали.

Анна, прихватив младенца Павла, подалась в Москву, где проживала ее старшая сестра Нина. Сначала они голодали, как все, потом жизнь потихоньку наладилась. Аня устроилась на фабрику, стала ткачихой, уважаемым человеком, получила целых две комнаты в коммуналке. Павла она выдала за своего сына. Может быть, поэтому, а может, потому что фамилия Подушкин звучала для пролетарского уха простецки, отца моего не коснулись репрессии. Оболенские, Вяземские, Волконские… Вот этим не повезло, уже одна фамилия вызывала классовую ненависть. А Подушкин? Никому и в голову не приходило, что ее обладатель дворянин в двенадцатом колене. Впрочем, большевики не слишком хорошо разбирались в фамилиях. Помню, как удивлялся в свое время мой отец:

– Надо же, отправили первым в космос Гагарина!

Я полюбопытствовал:

– А что тут странного?

– Видишь ли, Ваняша, – ответил папенька, – были на Руси князья Гагарины, известный, старинный род. Сомневаюсь я, что Юрий Алексеевич, наш первый космонавт, им не родственник. Ну сам посуди, в тысяча девятьсот шестьдесят первом году ему было двадцать семь лет, значит, родился он в тысяча девятьсот тридцать четвертом… Нет, он точно из тех Гагариных, какая-нибудь дальняя ветвь. Недоглядели коммунисты… А может, специально так сделал тот, кто желал, чтобы героем стал дворянин.

Я не обратил тогда на слова отца никакого внимания. Папеньку частенько заносило. У любого человека, сделавшего в жизни маломальскую карьеру, он искал благородные корни и именно их наличием объяснял успех. Кстати, сам папенька был человеком талантливым, изумительно владеющим словом. Способность его к литературе отмечали еще в школе. Как «кухаркин ребенок», он без всяких проблем поступил в свое время в Институт философии, литературы и искусств, легендарный ИФЛИ, в стенах которого обучался весь цвет интеллигенции. Отец получил диплом в 1940-м и, имея безупречное пролетарское происхождение, устроился на завод, по-моему, станкостроительный, в редакцию многотиражной газеты. В анкетах он указывал имена своих «родителей», в графе «Происхождение» сообщал: из рабочих. К тому же совершенно хладнокровно писал: «Отец погиб во время Гражданской войны, воспитан матерью, заслуженной ткачихой, орденоноской». И это было святой правдой. Анна к тому времени стала уважаемым человеком и, несмотря на возраст, продолжала бегать по цеху между станками. Не было никакого лукавства и в фразе о погибшем отце. Ведь он и впрямь сгинул в горниле революции, просто папенька никогда не упоминал, на какой стороне он сражался, а у читавших анкету вопросов не возникало.