Читать книгу Иногда нам снятся старые собаки (сборник) онлайн | страница 2
Отцу троих детей малознакомые люди постоянно задают идиотский вопрос: «Уау! У вас уже трое! Вы не планируете четвертого?»
Обычно это спрашивают женщины, которые свой материнский инстинкт удовлетворяют при помощи чихуахуа. Они считают, что мы с женой должны нарожать детей за всех. Решить демографические проблемы России. Семья десантников, которая выключает свет в спальне с криком: «Никто, кроме нас!»
– У вас трое! Уже пора четвертого!
– Мммм! Ну, конечно! Спасибо, что напомнили! Алло? Дорогая! Мне тут намекнули! Что-то давно мы не заводили нового ребенка!
– О! Дорогой! И вправду! Я так беспечна! Уже семь лет никого не рожала! Прям столько времени коту под хвост!
Я не понимаю. Почему при встрече с мужчиной, который прогуливается с тремя детьми, возникает желание говорить только на темы продолжения рода и плодородия? То есть я произвожу впечатление человека, который ничем больше уже не интересуется?
И к чему эти советы: «Ой! Вам нужен ещё один мальчик! Девочек же у вас две! А сынок один. Ему же скучно!»
Во-первых. Ему не скучно. И всем, кто случайно оказался рядом с ним, тоже не скучно. Так нескучно было русским, когда на них напали татаро-монголы. Татаро-монголы делали всем нескучно двести лет. Мой сын Давид может сделать вам нескучно за две минуты. Он покрывает весельем примерно пятьдесят квадратных метров вокруг себя. Он несет людям радость. Дважды. Первый раз, когда они с ним знакомятся, второй раз, когда он уходит. И никто не сюсюкает «Ну ты же плидешь к нам ищё?» Просто сдержанно прощаются: «До свидания, Давид».
Давиду сейчас семь лет. Он манипулятор. То, что он идеальный переговорщик, мы поняли, когда ему было 4 года. Он тогда еще не очень хорошо разговаривал. Он всегда выигрывал все споры со мной. Он всегда выдвигал аргумент, об который разбивалась любая моя претензия. Я мог его ругать за бардак в детской, за разбитый стакан, за пластилин, которым накормили кота… И вот я ругаю его, даже угрожаю отшлепать! Мой сын молчит, сопит, но, дождавшись паузы, произносит только одну фразу: «Писить хочу». И всё. Сеанс воспитания закончен. Это железобетонный аргумент, который одновременно пробуждает во мне отцовский инстинкт, инстинкт самосохранения и мужскую солидарность.