Читать книгу Сборник редакторских анонсов литературного портала Изба-читальня. Том второй. Проза онлайн | страница 38

К примеру, довольно крупное производство пушек велось в Соловецком монастыре и в Кириллово-Белозерском монастыре.

Владели пушками и весьма их успешно применяли Донские и Запорожские казаки. Первое упоминание о применении пушек запорожскими казаками относится к 1516 году.

В XIX–XX веках в России и за границей сложилось мнение, что допетровская артиллерия была технически отсталой.

Но вот факты: в 1646 году Тульско-Каменские заводы поставили Голландии более 600 орудий, а в 1647 году 360 орудий калибра 4,6 и 8 фунтов.

В 1675 году Тульско-Каменские заводы отгрузили за границу 116 чугунных пушек, 43892 ядра, 2934 гранаты, 2356 мушкетных стволов, 2700 шпаг и 9687 пудов железа».

Некоторые русофобы утверждают, что всего вышенаписанного не может быть, поскольку даже высоко прогрессивные и развитые Англия и Франция научились лить чугун только в 19 веке.

Умники, блин!

Артиллерийский музей в Петербурге.

Одна из чугунных пушек, отлитых в 1600 году, там нахально лежит на подставке для всеобщего обозрения.

А когда было и кем применено огнестрельное оружие?

В 13 веке при обороне Москвы.

Нам твердят, что вся история России похожа на огромную выгребную яму, в которой нет ни единого светлого пятна, ни одного приличного правителя.

Военных побед или не было вовсе, или они вели к чему-то плохому (победа над османами скрывается, как коды ядерного запуска, а победа над Наполеоном дублируется слоганом: Александр – жандарм Европы).

Все, что изобретено предками – принесено к нам из Европы или просто беспочвенный миф.

Никаких открытий русские люди не делали, никого не освобождали, а если кто-то обращался к нам за помощью – это было обращение в рабство.

И теперь все вокруг имеют историческое право русских убивать, грабить, насиловать. Если убить русского человека – это не бандитизм, а стремление к свободе.

А удел всех русских – каяться, каяться и каяться.

Чуть больше ста лет информационной войны – и в нас всех уже посеяно ощущение собственной неполноценности.

Мы больше, подобно предкам, не уверены в собственной правоте.