Читать книгу Янки из Коннектикута при дворе короля Артура онлайн | страница 52
Унаследованные идеи – весьма любопытная вещь и очень интересны для наблюдения. У меня были свои унаследованные идеи, а у короля и у народа – свои. Изменить их, если бы кто-то и попытался сделать это, было бы весьма трудно. Так, например, этот народ унаследовал ту идею, что всякий человек, без титула и без длинной родословной, хоть и обладающий природными способностями и талантами, представляет собой не более чем животное или насекомое; тогда как я унаследовал такого рода идею, что люди, скрывающие свое умственное ничтожество под павлиньими перьями наследственных титулов и богатства, бывают только смешны. Моя идея может показаться оригинальной, но она вполне естественна. Известно, как хозяин зверинца и публика смотрят на слона: они удивляются его величине и силе; с гордостью говорят, что он делает удивительные вещи; с такой же гордостью рассказывают, что он в гневе может обратить в бегство тысячу человек. Но как ни гордится им хозяин, а все же он не считает его равным себе. Нет! Любой оборванец усмехнется, услышав такое предположение. Он не поймет этого, ему такая мысль покажется странной.
Точно то же было и со мной. Для короля, знати и целого народа я был именно таким слоном, но никак не более; мной восхищались, мне удивлялись, меня боялись, вот и все; но мне и удивлялись, и боялись меня, как удивляются какому-либо животному, а следовательно, и боятся его. Но к животным не относятся с уважением – не уважали и меня. Я, как человек без родословной и без титула, был в глазах короля, знати и целого народа не более как человек низкого происхождения; все смотрели на меня со страхом и удивлением, но без уважения; они никак не могли отделаться от той унаследованной идеи, что можно уважать человека, не имеющего знатности и родословной.
В этом сказывалось влияние могущественной и страшной римско-католической церкви. За два-три столетия она превратила нацию людей в нацию червей. До того как церковь стала властвовать над миром, люди ходили с высоко поднятой головой, обладали человеческим достоинством, чувствовали себя независимыми; достойного положения добивались своим трудом, собственными успехами, а не происхождением. Но церковь, утвердившись, будучи мудрой и умелой, знала, как сдирать шкуру с людей; установила «божественное право королей», защитив это право заповедями, как кирпичами, вытащенными из хорошего здания, чтобы укрепить ими плохое; она внушала простолюдинам смирение, послушание вышестоящим, непротивление злу, покорность, терпение; ввела наследственные должности и титулы, которым следовало поклоняться. Такое положение продержалось до самого моего столетия, когда лучшие простолюдины продолжали мириться с тем, что во много раз менее достойные их люди сохранили высокие звания – лорда или короля, на которые по закону их страны более достойные прав не имеют; англичане сами себя убеждают, что гордятся этим. Человек способен смириться с любой несправедливостью, если он в ней вырос. Когда-то подобное почитание званий и титулов было свойственно и американцам, но, когда я покинул Америку, оно исчезло. Разве что отдельные глупцы еще сохранили в себе это сознание.