Читать книгу В постели с абьюзером: любовь, идентичная натуральной онлайн | страница 16
К сожалению, в фильме поведение Андрея Гришко нам подают как крайнюю степень застенчивости, происходящей от великого чувства к Любе. Он типа «заикается от любви». Но чего же так боится Гришко? Того, что Люба его отвергнет? Но она всем своим поведением показывает интерес к нему.
Да и не странно ли: на самое сложное – познакомиться и взять телефон – он осмелился. А дальше, когда тебе явно дают зеленый свет – напала робость?
И какой гиперсмелости требует написание девушке письма? Никто не просит душу обнажать, если так боишься, что в нее плюнут… Напиши нормальное дружеское письмо, извести об отъезде на год, обсуди профессиональные дела – оба же геологи. Но нет, это, видать, невероятно смелый шаг. А звонить ночами через год – это как?
Такие Андреи любят создать вокруг себя сочувствующую массовку. Так, руками одного из соседей по номеру вызвав Любу в гостиницу, Гришко перекладывает объяснение с ней на другого соседа, наставляя его: «А если она войдет и рассмеется, вы ей скажите: «Знаете, Люба, вас НЕ любит один человек». То есть, он уже готовится к тому, как бы побольнее отбрить девушку! Да еще чужими руками.
Или нередко бывает так: мужчина та-а-ак смотрит, но не предпринимает никаких шагов. И вот ловит-ловит женщина такие мечтательные, тоскливые, страстные взгляды и истолковывает это как сильный интерес.
А бывает, что в довесок к взглядам человек периодически вбрасывает какие-то многозначительные двусмысленности типа: «"Навсегда не твой…" Тебе нравится эта песня "А-Хa?"» Нас, женщин, с детства приучают «понимать без слов», что в дальнейшем очень вредит нам. Вот и тут зерно намека падает в благодатную почву, и вы думаете: «"Навсегда не твой"? О, я понимаю, о чем ты: ты страдаешь, сожалеешь, что мы не вместе, но боишься объяснения…»
Или такая ситуация.
Дима (вкрадчиво, во время медляка на дружеской посиделке/ на перекуре тет-а-тет): «А тебе Саша Петров нравится, да ведь?»
Вы: «С чего ты взял?!»
Дима: «Ну… он смазливенький такой, высокий, язык подвешен… Многие по нему сохнут».