Читать книгу Рай онлайн | страница 32

На несколько мгновений в комнате воцарилась мертвая тишина. И Лайза, и миссис Понтини, казалось, были не в силах осознать происходящее. Наконец Лайза медленно встала.

– Так я что – очередной объект благотворительности?! – разъяренно взорвалась она. – Кем ты, спрашивается, себя воображаешь?

Она вылетела через черный ход, и Мередит, едва успев опомниться, помчалась следом:

– Лайза! Я только пыталась помочь!

– Помочь? – огрызнулась подруга, наступая на нее. – Почему это ты посчитала, что я захочу сидеть в одном классе с кучей богатых снобов вроде тебя, которые будут взирать на меня сверху вниз, как на нищенку? Могу себе представить, целая школа избалованных стервоз, которые жалуются, что приходится перебиваться на тысячу долларов карманных денег, присылаемых им ежемесячно любящими папочками…

– Никто не узнает, что ты на стипендии, если сама не скажешь, – начала Мередит, но тут же побледнела от гнева и обиды: – Не думала, что ты считаешь меня «богатым снобом» или «избалованной…. избалованной стервой».

– Послушай себя, не можешь слово «стерва» произнести, чтобы не поперхнуться! Подумаешь, святоша! Маменькина дочка!

– Это ты сноб, Лайза, не я, – возразила Мередит тихо, безнадежно. – Все видишь с точки зрения денег. Тебе не стоит беспокоиться о том, что не приживешься в Бенсонхерсте. Это я нигде и ни с кем не могу ужиться, с самого детства была белой вороной.

Она произнесла это со спокойным достоинством, доставившим бы огромное удовольствие отцу, если бы он слышал дочь, и, повернувшись, вышла на улицу.

Фенвик ждал у дверей дома Понтини. Мередит скользнула на заднее сиденье машины. Наконец она поняла: именно в ней самой крылось что-то, мешавшее людям чувствовать себя непринужденно в ее присутствии, невзирая на их положение в обществе. До девушки просто не доходило, что тонкость души и повышенная чувствительность возбуждали неприязнь других детей, стремившихся держаться подальше от нее. Зато Лайза осознавала эти редкие качества натуры Мередит. Девушка испытывала одновременно ненависть к ней, вздумавшей разыгрывать крестную-фею, и презрение к себе за вопиюще несправедливое отношение к подруге.