Читать книгу Запас прочности онлайн | страница 43
Фёдор Николаевич удивился:
– И откуда ты все знаешь? С испанцами по-испански поговорил? Или с финнами по-фински?
Матвей покачал головой.
– Не. С финнами вообще не поговоришь. К ним и подходить боязно. Хуже немцев. Вот итальянцы или, например, румыны. Эти нормальные мужики. Итальянцы вообще как наши. С ними можно запросто. Только они по-русски ни бельмеса не понимают. А румыны, кукурузники, некоторые по-русски почти все понимают. Там один так по-русски чешет, похлеще наших. Говорит, в Одессе раньше жил. Он и рассказал, кто тут кто.
– А почему «кукурузники»? – спросила Лиза.
– Ну, кукурузники или мамалыжники. Потому что у них главная еда – мамалыга. Кукурузная каша такая. Вкусная, нас угостили.
Лиза возмутилась:
– И вы ели? Подачки из рук фашистов?
Мотька пожал плечами.
– А что такого? Нам же нужно сил набираться, чтобы потом их же и бить! И вообще, Лизка, чем больше мы съедим, тем меньше им достанется. Поняла?
– Поняла, поняла. Только ты поменьше по их казармам шляйся. Это все равно добром не кончится.
Матвей только хмыкнул в ответ.
На десятый день оккупации к ним откуда ни возьмись заявился Сашка Степанко. С белой повязкой на рукаве и винтовкой.
По-хозяйски прошел в грязных сапогах на середину комнаты, стукнул прикладом по полу и громко сказал:
– Ну что, краснопузые, затаились? Где ж ваши защитнички? – И к Лизе: – Твой цыган, небось, уже за Урал деру дал? Или он не цыган вовсе, а жид? Так новая власть и тех, и других не жалует. Всех велено под корень! Вот так-то. Не того мужа ты выбрала, Лизавета. Теперь у тебя вся надежа на меня… Захочу – помилую, захочу – казню. – Он широко улыбнулся, постучал кулаком по лбу. – Думать надо было, Лизавета. Думать.
Екатерина Ермолаевна встала перед ним. Руки в боки, взгляд насмешливо-презрительный.
– Ну ты, новая власть. Для начала сапожищи мог бы снять, прежде чем в дом заходить. А то я не посмотрю, что ты власть, так кочергой отхожу, что про власть и забудешь! А ну, – она замахнулась на него, – иди разувайся, потом про власть поговорим.